Идишская цивилизация. Становление и упадок забытой нации - Пол Кривачек

В феврале 1666 года Цви был арестован турецкими властями и посажен в тюрьму, но это мало повлияло на пламя религиозного энтузиазма. Крепость в Галлиполи (ныне Гелиболу), где он содержался «в почетном положении», как политический заключенный, стала именоваться библейским выражением мигдаль оз – «крепкая башня»[209], и тот факт, что султан не отрубил голову их спасителю (обычное и ожидаемое наказание для возмутителей спокойствия в Османской империи), воспринимался как свидетельство его святости и неприкосновенности.

Но драматическая сага, полная восточных обещаний, закончилась плохо. Очень скоро польские последователи Цви услыхали, что случилось невероятное: в сентябре 1666 года их Мессия был разоблачен перед турками как самозванец польским каббалистом из Лемберга Неемией ха-Когеном и предстал перед османским великим визирем Ахмедом Копрулу. В присутствии самого султана, наблюдавшего через решетку, Цви был поставлен перед выбором: немедленная смерть или обращение в ислам. Он предпочел тюрбан мечу палача. Новообращенный был почтен именем Азиз Мехмед Эфенди, награжден титулом главного стража ворот (пост, который при османском дворе включал обязанности общественного палача), и ему было обещано щедрое жалованье.

Неемия ха-Коген, вернувшись в Польшу, оказался отверженным. Презираемый как предавший Мессию, он был изгнан из общины и выдворен из страны. Ему пришлось изменить имя.

Натан из Газы, пособник Мессии, остался нераскаявшимся, объяснив, что обращение было совершено, «чтобы проникнуть в царство зла, чтобы освободить искры [святости]», и продолжал выпускать целые библиотеки писем, трактатов, брошюр и книг, оправдывавших действия Цви мистическими причинами и сильно повлиявших на направление, по которому пошел далее идишский иудаизм. С этого времени мессианская путеводная звезда всегда слабо светилась впереди.

Немецкие и австрийские раввины, смущенные своей прежней горячностью, прочистили горло и больше не говорили по этому поводу ни слова, сделав вид, что на самом деле ничего не случилось. В Италии соответствующие листы были вырваны из хроник общин и сожжены. На востоке, однако, мессианский жар идишских общин было не так легко потушить. Большое число говоривших на идише жителей Богемии, Моравии, Польши и Литвы отказывались позволить реальности стать на пути их томившегося воображения. Некоторые апологеты Цви объясняли, что отступничество Мессии было лишь тактическим ходом, направленным на привлечение мусульман в иудейскую веру, хотя на самом деле было скорее наоборот: много евреев приняло ислам, создав в Салониках общину тайных иудеев, называвших себя дёнме – «повернувшиеся» (в современной Турции это слово означает транссексуалов), просуществовавшую до ХХ века. Другие интерпретировали отступничество Цви как мистическое событие, имевшее внеземной смысл, победу каббалы над земным разумом. Каббалист Якоб бен Моше Темерлес писал:

Действительно, все великие и малые хорошо знают о существовании тайн нашего Господа. Это утешает меня в моей печали при виде великого желания нашего народа об открытии тайного знания. Все великие и низшие жаждут быть допущенными к тайнам Божьим и жить в соответствии с Его предписаниями. Это определенно указывает на близость нашего спасения[210].

Глубокое исследование самозваными пророками Торы, Талмуда, «Зогара» и другой каббалистической литературы в поисках прецедентов и предсказаний привело к появлению огромного количества суждений, смело и часто еретически оправдывавших парадокс отступничества Мессии.

Вскоре идишский мир узнал, что турецкие опекуны видели Цви сидящим в палатке и распевающим древнееврейские псалмы в обществе евреев, а это предполагало, что его связь с исламом была не слишком чистосердечной. Османские власти потеряли терпение и выслали бывшего Мессию в маленький городок на Балканах, где он умер в 1676 году вскоре после своего пятидесятилетия – в подходящее время, в Судный день.

Можно было предположить, что после ухода Цви и провала его обещания привести детей Израиля в дом их предков мессианская волна пойдет на спад. Но это оказалось не так, особенно в Подолии, в юго-восточном углу Речи Посполитой между Днестром и Бугом, в регионе, находившемся под турецкой оккупацией в 1672–1699 годы, на земле, которой предстояло сыграть ведущую роль в последние столетия восточноевропейского еврейства.

Здесь соприкасались идишский, русский и турецкий миры: иудаизм, ислам и православие – и все они привнесли нечто в религиозный климат, который историк ХХ века Арнольд Тойнби описывал как «культурный компост» – плодородную землю, способствующую прорастанию новых социальных и религиозных течений. Евреи принесли свои мессианские надежды и каббалу, христиане – агапе (любовь к ближнему) и почитание святых, мусульмане – особый тип мистицизма и восточные формы религиозной организации. Каждая из религий находилась в процессе отхода от традиционных форм религиозного управления, и каждая получала нечто новое от сотрудничества. Среди христиан возникла новая секта духоборов – пацифистов, противников священства и государства, их обряды сводились к собраниям, встречам для молитвы и разделения хлеба и соли. Среди мусульман возродился старый суфийский орден Бекташи, ставший влиятельным в османской Турции, особенно среди охранявших границы империи войск янычаров. Орден принял в свою доктрину нечто наподобие идеи Троицы (включавшей Бога, Пророка и его зятя Али), равенство женщин, ритуальное разделение еды и покаяние в грехах.

Еще во время жизни и деятельности Саббатая Цви евреи невольно познакомились с некоторыми аспектами исламского суфизма. Произнесение вслух имени Бога можно считать еврейской параллелью дхикра – ритуала, в котором верующие многократно повторяют имя Бога. Евреи развили культ важного суфийского поэта Ниязи Мисри, последователи которого пели суфийские стихи во время обрядов. Его могила в Албании стала святым местом бекташей и – по крайней мере до 1965 года – местом регулярного посещения суфийскими паломниками[211].

Верующие, разумеется, поспорят с тем, что в идишский мир Подолии могло проникнуть суфийское влияние, хотя факт глубоких изменений (будь их источник внутренний или внешний) стал очевиден в течение следующего столетия. Есть обрывочные сведения о том, что географический контакт со своими корнями (Святая земля была частью Османской империи) помог евреям Подолии отбросить долго преобладавшее среди них немецкое, западное влияние, вытащив на поверхность и расширив подавленное и скрытое, но всегда существовавшее разделение между немецким и славянским идишскими мирами, где первая сторона была представлена раввинами и общинной олигархией с их глубоким почтением к учености и строгому поведению, а вторая – обычными простолюдинами с их эмоциями, энтузиазмом и превосходством сердца над умом.