Бригада (1-16) - Александр Белов

его примирительному тону Саша сразу почувствовал, куда тот клонит.

– И ты туда же?

– Ну ты послушай! – Кос почувствовал, что Сашино настроение несколько переменилось. Он был сейчас намного спокойнее. И поэтому надо было ловить шанс. – Это же выгодно для нас!

– Космос! Ты ни черта не знаешь. – Саша понимал, насколько все его доводы выглядят пустыми и неубедительными, но что ему было делать? Рассказать о Введенском прямо сейчас? Это было невозможно!

– Зато считать умею! – принялся загибать пальцы Космос. – Мы теряем колоссальные бабки! Это Москва, блин, порт пяти морей. Не мы будем, тут же найдутся другие…

Саша с тоской посмотрел на Фила и заученно повторил, по-прежнему ничего не объясняя:

– Повторяю! Ты ничего не знаешь. Я не буду гнать наркоту в Россию. Только транзит. Все. – Разговор был окончен.

– Ну, как знаешь… – Космос почувствовал себя в положении Фары, когда понимаешь, что никакие доводы не действуют. Хоть стреляйся. Или стреляй. Ну не в Белова же?!

Он поднялся, обреченно махнул рукой и направился к двери – тут ловить было больше нечего.

– Кос! – услышал он Сашин голос и обернулся. – У меня, между прочим, сын вчера родился.

Наконец и до Космоса дошло, насколько они все сегодня заигрались в дела. Наркота, конечно, тема не последняя, но о Сашкином-то сыне они, подлецы, за всем этим забыли. Хотя именно ножки-то и хотели обмыть – всей дружной компанией. Ой, как нехорошо получилось. Выражение Космосова лица не только сменилось, но, казалось, лицо его буквально просветлело в этот момент.

– Лови. – Саша запустил по полированному столу рюмку водки.

– Прости, брат! – с чувством поднял рюмку Кос. – За Ивана твоего. Чтоб рос настоящим пацаном.

– А почему не профессором астрофизики? – подколол его Белый.

И вдруг неожиданно даже для самого себя принял решение. Пошли они все в задницу, эти умники из Министерства добрых, мать их, дел. Неужто они дороже ему старого друга? Не надо его подставлять. А то и вправду убьют, на хрен.

– Ладно. – И он хитро посмотрел на тут же вскинувшегося Космоса. – Чего Фару под пресс ставить? Дадим ему килограммов… десять. Пусть отстегивает нам долю с доставки, а продажами занимается сам. И волки сыты, и овцы целы…

Глаза Космоса просто сияли.

* * * * *

Как нельзя больше доволен был и Каверин. Щелкнув кнопкой магнитофона, он сбросил наушники и залился тонким вибрирующим смехом. Раскачиваясь, как Ванька-Встанька, на табуретке, он пробормотал:

– Насчет овец ты это зря… – И голос его гулко разнесся по пустой квартире.

* * * * *

Праздник – так по полной! Даже охраннику налили стопарь, оставив, правда, на страже. Но с собственной бутылочкой «Абсолюта». Так что Костя Шишин на судьбу не жаловался. А служба, она и есть служба. Никто на нашу землю не ступит, не пройдет!

Не забывая прикладываться к водочке, он внимательно смотрел в черно-белый экран монитора, показывающий совершенно неизменную картинку: темные машины, безлюдную улицу. Город, казалось, вымер. Отдыхал после вчерашних безумств.

Из кабинета Белова неслось нестройное пение пацанов.

– А на черной скамье, на скамье подсудимых, ее сын дорогой и какой-то жиган!.. – пели там, наверху. Костя тихонько подпевал. Ох, любил он хорошие, правильные песни!

Космос прервал пение первым, еще Саня не отложил гитару. Коса все не оставляла в покое мысль о будущей профессии Сашиного сына, первого ребенка в их компании. Рождение этого малыша словно заставило их всех вспомнить, что они когда-то тоже были маленькими, тоже хотели чего-то достичь, кем-то стать…

– Саня!.. Саня, блин, братан… – Космос расчувствовался не на шутку. – Я ведь в первом классе думал, тоже буду профессором…

– А я сначала космонавтом, потом артистом порнофильмов, – Пчела вскочил и манерно завихлял бедрами, – а потом…

– Пчел, а я уже артист, ты понял, да? – перебил его гордый Фил.

– Ты артист? – возмутился Пчела. – Ты массовка!

– А я хотел вулканы изучать, – неожиданно грустно сказал Саня. И, уже зло, добавил: – сука.

Костя-охранник набрался уже основательно. Он старался не отрывать глаз от монитора. Но там не менялось ничего. Ни-че-го.

– Ну, блин, и телевизор, – задумчиво удивился Костя, наливая по новой. Чего-то он уже поплыл. Ну да за сына Белого грех не выпить! И немедленно выпил.

XXXII

– Подождите! – Катя ворвалась в квартиру первой и едва заставила остановиться Сашу и всех остальных. Сегодня она снимала фильм века. Фильм о Ваньке. Ну, и об остальных, Ванькиных родственниках. Главное, чтоб получилось. Кинооператор из нее еще тот – практики маловато, только вчера немного потренировалась. Она включила видеокамеру:

– Двадцать восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего года! – торжественным голосом произнесла Катерина, стараясь, чтобы в объектив попали все. И племянник с Ванькой на руках, и Оля с охапкой цветов, несколько растерянная после больницы, и сестрица Татьяна, и Елизавета Павловна, всю дорогу ревниво посматривающая на Сашу. – Теперь входите, – милостиво разрешила она, выискивая новые ракурсы и выстраивая новые запоминающиеся мизансцены. Эх, надо было не в медицинский, а во ВГИК идти! Такие таланты в землю зарыла!

– Ну, с новосельем, Вань! – Саша шагнул первым, точнее, первым был Иван. Саша осторожно держал сына, разглядывая серьезное детское личико. Ванька не спал. Не иначе, как в виде исключения. Чувствуя торжественность момента. А ведь в машине сопел, как паровозик, даром, что кроха.

– Здесь у тебя детская будет… – под внимательным присмотром камеры Саша знакомил сына с квартирой.

– А ванночку купили? – заботливо спросила Елизавета Павловна. Она осталась в стороне от хозяйственных забот, и это ее немного раздражало. Наверняка ведь что-нибудь забыли!

– Купили, купили. Все купили, – успокоила ее Татьяна Николаевна. – И ванночку, и кроватку. Памперсов целый контейнер.

– А сюда мы железную дорогу купим… – показывал Саша Ваньке уже свой кабинет. – Ну все, пора на бочок. – Счастливый папаша положил сына в кроватку.

– Саш, улыбайся! А где Оля-то? – Катя решила, что пора бы и невестке появиться в историческом ее фильме. Как-никак, молодая мама.

Оля гремела на кухне посудой – надо было куда-то пристраивать огромных размеров букеты, от запаха цветов уже кружилась голова. Или это с непривычки? От свежего-то воздуха… Все-таки долго они с Ванькой провалялись в больнице – почти три недели.

– Наш Ванечка… – почти хором умильно прошептали Татьяна Николаевна и Елизавета Павловна, глядя на сонного ребенка. И переглянулись. Елизавета Павловна