Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2) - Мэтью Стовер

хоть что-то в руке. - Я владею им очень давно.

- Носите черный нож. - Вселенная словно дала мне легкого пинка.

- Очень к нему привязан. - Он пытается тепло улыбаться, пряча нож. - А вы кажетесь отдаленно знакомым.

Потому что я пошел в мать, в которую он уже успел влюбиться... но рассказ об этом не принесет добра никому из нас. - Мне часто так говорят.

- Ну, благодарю вас. Жаль, не поблагодарил сразу. Вы спасли нам жизнь.

- Мы делали это не ради вас.

- О... ох, разумеется. - Глаза снова затуманиваются. - У меня есть серебро, да, и наши слуги с радостью оплатят вам хлопоты, когда мы вернемся домой.

- Хочу, чтобы вы сделали кое-что для меня.

Он делает шаг назад, глаза туманны, полны осторожности. - Моя благодарность имеет пределы.

- Начнем с того, что могу предложить я.

- Кроме жизни?

- Что, если я сведу вас один на один с Т'фарреллом Митондионном?

- С Вороньим Крылом? - Глаза широко раскрываются, и тут же суживаются, полные сомнений. - Я уже начал сомневаться, что все истории о Короле Эльфов окажутся чем-то большим, нежели сельскими побасенками и шутками.

- Скажем, это не так. Гипотетически. Если я приведу вас к Вороньему Крылу, и он согласится ответить на вопросы. Рассказать любую историю по вашему выбору...

- Гипотетически. - Он кашляет, качая головой. - За такой шанс я продал бы свою гипотетическую душу.

Моя очередь изображать теплую улыбку. - Такого ответа и ожидал.

Это поляна. Я на поляне. Я шел туда. И пришел на поляну.

Должен был, ведь я куда-то шел.

Тут мило. Более чем мило: окрашенные зеленью косые лучи и нежно шепчущая листва, и где-то поблизости за деревьями шумит водопад. Я словно зашел в картину. И пахнет более чем мило: дикие цветы и чистая смола, яблоки и груши и даже персики, и свежая черная земля, и я бывал во многих лесах. Этот не похож ни на один. Словно я сейчас обернусь и уткнусь в Белоснежку. Кажется, я должен знать, что тут делаю.

Кажется, должен. Но не знаю, что я знаю.

Погоди.

Треклятые эльфы. Перворожденные, фейин, как угодно. Знаю такое заклятие.

Закрываю глаза и оборачиваюсь на месте, против солнца, и считаю каждый круг. - Три. Два. Один.

Не противозаклятие, всего лишь мнемоника, запуск логической цепочки. Прямое приложение Дисциплины Контроля. Не будь я так очарован красотой этого места, сосун не поймал бы меня.

Открываю глаза. - Может, тебе пора показаться? Я нетерпелив даже в лучшие дни.

Пылевые мошки в лучах солнца организуются, сливаясь в высокого фея, лицо словно высечено из ледяного камня. Он даже не притворяется реальным: голос сплетен из ветра и пения птиц. - Одичавшие хумансы не приветствуются в нашей стране.

- Я не дикарь.

Он кидает мне невыносимо высокомерный взгляд. Напоминая Кайрендал. - Слово "одичавшие" означает всего лишь...

- Знаю, что оно значит, чертов позер. Я не одичавший. Я из Тихой Страны.

- Что ты способен знать о Тихой Стране?..

- Я пришел сюда говорить об ином.

- Вызванная тобой жалкая лужица интереса успела высохнуть. Прочь.

- О, отлично. Ты словно трехлетняя девчонка на светской беседе.

- И сможешь уйти целым.

- При удаче мне не придется отвечать той же любезностью. - Держать голос ровным оказывается труднее, чем я думал. - Мне нужно видеть Воронье Крыло. Или, знаешь ли, ему нужно видеть меня. Реально. Хотя он сам еще не знает.

- Можешь уйти по доброй воле. Или тебя выведут. Без доброй воли.

Эй, знаю этот тон. - Слушай, я не ищу проблем. Но знай, что проблем я не боюсь.

Сделанный из пылинок эльф вытягивает невещественную руку, вокруг собирается сила. - Изыди, зверь! Провались в свою грязь!

- Гм, ну, если ты настаиваешь... - Я пожимаю плечами. - Нет.

Глаза расширяются, перистые брови ползут вниз, мерцание силы вокруг руки нарастает, уже болят глаза. - Ты изгнан. Покинь место сие со всей быстротою и не думай возвращаться!

- Некоторые виды магии на мне работают. Другие.

Поднимается вторая рука. Свечение рождает молнии. - Так оставайся на месте. Без движения, без дыхания, без мысли, муж из камня...

- Чушь.

- Да покинет навеки свет дневной очи твои...

- Прости. - Я даже чувствую смущение. Совсем немного. - Это не твоя вина.

Лицо эльфа полнится мыслью. Он неохотно опускает руки. - Кто ты и что делаешь здесь?

- Ты первый.

- Я Квеллиар, старейший из Массаллов. Я сторожу сей подход к Живому Дворцу и правлю фейин своего Дома десять тысяч лет.

Он произносит это так, словно гордится. Ну, я тоже гордился бы. Но это имя... кажется, я уже слышал. Где? - Можешь звать меня Домиником Шейдом.

- Я могу звать тебя как захочу, - говорит он с некоей горечью. - Доминик Шейд - твое имя?

Я пожимаю плечами. - Сегодня.

- И чем ты занят, Доминик Шейд Сегодня?

- Я уже сказал.

- Но не предъявил причины, по коей Митондионн должен выносить вонь твоего кислого пота и запах падали из пасти. Зреть твои грязные ноги и...

- Ага, угу. Хуманс грязен с ног до головы. - О, понял. Знаю, кто это.

Знаю и то, что через сорок шесть или сорок семь лет Райте убьет его в приемной Уинсона Гаррета... Не готов рассказать, но даже малое знание несет опасность. - Квеллиар Массалл, гм? Как поживает сестренка - как ее имя? Финелл?

Симуляция фея замирает. Абсолютно: кролик, услышавший шаги волка.

- А твой отец - Массалл Кверрисинн? - Поскольку его выкрутасы мне совсем не понравились, обхожусь без намеков. - Он переживет тебя.

- И как ты надеешься найти мою особу, уже не говоря о причинении вреда?

- Это не угроза.

- Нет? И что же это?

- Пророчество.

- От одичавшего?

- Тебя убьет человек, но я не этот человек. - Внезапно мой разум пробуждается. Если это вообще должно сработать, пусть начнется с этого мудака.

Я тянусь за пазуху, вынимаю черный сатиновый галстук. Кровь давно засохла, бурая и облетающая крупинками. - Видишь? Отнеси Вороньему Крылу. Ваша код... ваш народ владеет магией и прочим дерьмом, и ты сможешь сказать, чья тут кровь. А?

Он смотрит так,