Вера Алексеевна в академии боевой магии - Альма Либрем

- Ну, - Альбин вдруг остановился и опёрся плечом о стену, точнее, единственный свободный от разнообразного осеннего декора её участок, - на бал все дамы ходят парами. Как известно, дам у нас очень мало. Сири уже занята, и вряд ли кто-то вздумает прислать ей приглашение. Данелия, как ты понимаешь, не пользуется популярностью, её опять пригласит Зорах, а она будет рыдать над этим приглашением, потому что хочет, чтобы это сделал Лайониэлл.

- А ты-то откуда знаешь?

- Ну, я ж дух, - пожал плечами Альбин. – Я всё про всех знаю. Куда больше, чем они пытаются показывать… Но, продолжим. Итак, Данелия будет рыдать, что её не пригласил наш драгоценный любитель берёз, а все оставшиеся молодые мужчины академии сочтут должным прислать приглашение тебе. Миллера это раздражает. Раньше так дрались за Сири, все те, кто не боялся её укусов.

- Вот как, - скривилась Верена.

- Но рассылать приглашения можно только когда развесят всё это, - дёрнул за пушистую лиственную гирлянду демон. – Студентам участвовать в этом запрещено, мол, не для них задача.

Верена оглянулась, посмотрела на дверь преподавательской, маячившую в конце коридора, и протянула:

- Но практикантам ведь можно?

- Практикантам – можно, - согласился Альбин. – Но разве ты не хочешь, чтобы за тебя сражались благородные мужи академии?

- Кто? Лайониэлл пойдёт в бой с Миллером? А Джером, воспользовавшись моментом, помчится с цветами признаваться мне в любви? Прихромает, точнее, потому что из него уже песок сыплется, - Верена некстати вспомнила, что бессмертные не должны выглядеть настолько старо, но так и не сказала об этом Альбину – довольно с них подозрений, тут и факта приезда священнослужителя достаточно. – А потом Миллер попросит меня сходить на бал с драгоценным гостем? Я надеюсь, что к тому моменту у меня уже будет более приличная пара, - она помолчала секунду. – Если надумаешь меня пригласить, то я согласна.

Демон смерил её оценивающим взглядом – Верена аж покраснела от раздражения, в какой-то момент подумав, что зря она была о нём такого хорошего мнения, - а потом рассмеялся, заставив её облегчённо вздохнуть.

- Ну, конечно же, - промолвил он. – Разве я могу проигнорировать свою будущую супругу?

Девушка скривилась, но говорить, что ни на какой брак не соглашалась, не стала – сейчас и без ссор с Альбином хватало проблем. Вместо этого она направилась к двери в преподавательскую, гордо и одновременно разгневанно распахнула её и обнаружила, что уже катастрофически опоздала. Исправлять что-либо больше не представлялось возможным.

В преподавательской тоже многое изменилось, и дело было не в декоре, а в том, что у коллектива "элитной" академии боевой магии появился новый предмет интереса. Если б не он, то, конечно же, внимание уделили бы каким-нибудь другим изменившимся аспектам. Восторгались бы ободранным венком, висевшим на люстре – они что, не могли взять свежие листья?! – вздыхали бы возле счастливых Сири и Алехандро, казалось, теперь всюду ходивших вдвоём и под ручку…

Если бы этого оказалось недостаточно, всегда можно обсудить вчерашнюю новость, как Зорах встал на защиту Данелии, и она наконец-то перестала отодвигаться от него на заседаниях преподавательского коллектива, покрутить пальцем у виска, указывая на Лайониэлла, приволочившего с собой погибшую из-за болота, выдранную с корнем юную берёзку или в крайнем случае рассказать Миллеру, что у него очень красивая гномья кольчуга, подаренная самим Коллумом… Впрочем, последнее – вообще сенсация, потому что Коллум своего коллегу терпеть не мог. Как каждый чистокровный гном, он был не в восторге от полукровок – а Йоахим, насколько помнила Верена по рассказам Альбина, был полугном-получеловек.

Верена и сама бы с удовольствием обсудила бы какую-нибудь из этих тем.

Но в центре комнаты стоял тот, кто однозначно и безповоротно отобрал всё внимание.

…И лучше бы это был Джеймс с очередной его инициативой!

Увы, но нет. В центре комнаты, под прицелом преподавательских взглядов, стоял незнакомец. На вид ему можно было дать лет пятьдесят-пятьдесят пять, хотя Верена ни за что в этом мире не ручалась. Определённо, даже она чувствовала, что мужчина был обыкновенным человеком, хотя, возможно, одарённым – но не особенно, не так, как Джеймс. Она настолько привыкла, что от каждого, с кем доводилось сталкиваться, веяло магией, что теперь, наблюдая за мужчиной, у которого не было ни капельки волшебства, почувствовала странную пустоту.

Странно… Неужели у него совершенно нет магии?

Но спрашивать это было бы очень некультурно, и Верена предпочла держать язык за зубами – нечего допытываться и лезть человеку в душу. Тем более, она предпочла бы вообще с ним не говорить – потому что этот мужчина совершенно точно был Олафом Свеннсеном, тем самым, приезда которого она так боялась.

Лысоватый, с мелкими и не слишком приятными чертами лица и злыми мышиными глазами, он старался смотреть на неё с благодушным узнаванием и даже выдавил из себя более-менее искреннюю улыбку, но Верена не могла заставить себя поверить ни единому жесту этого человека. Она уже с первого взгляда записала его в потенциальные враги.

Святости у него оказалось ни на грош. Венок, висевший аккурат над лысеющей макушкой, совершенно не походил на нимб и не добавлял ни грамма достоверности образу. Наряд – а это всё-таки оказалась грязно-серого цвета ряса, подрезанная чем-то, напоминающим обычный пояс для брюк, - висел, как тот мешок, потому что был слишком велик для настолько худого мужчины. Улыбка выглядела ещё неискреннее, чем восторги, которые активно выражал скачущий вокруг священнослужителя Йоахим.

- Мы в таком восторге от вашей подопечной! – восклицал Миллер. – Госпожа Лексен – просто находка для нашей академии! Вы видели, какая чистая вода в нашем рве? И насколько прочный мост! А если бы госпожа Лексен не уговорила господина духа, - он ткнул пальцем в какого-то удивительно спокойного и равнодушного Джеймса, стоявшего у стены и скрестившего руки на груди, - всё-таки заняться академией, вы бы узрели только болото… Госпожа Лексен! Вы всё-таки пришли!

Верена криво улыбнулась. Прошло уже, должно быть, минут пять, как она стояла в преподавательской, когда Миллер наконец-то изволил её заметить и, не сбавляя оборотов, бросился к девушке.

- Моя вы дорогая! – воскликнул он с таким видом, словно и вправду был невероятно рад появлению Верены. – Мы хотели сделать вам сюрприз и пригласили господина Олафа Свеннсена, вашего наставника! Как раз к осеннему балу, когда принято приезжать гостям в нашу прекрасную академию! Как я рад, как я рад…

Олаф смотрел на Верену с каким-то особенным интересом, и она однозначно определила – да, этот мужчина её знает. Нельзя так хорошо притворяться и так пытливо всматриваться в черты лица какой-нибудь незнакомки. Складывалось такое впечатление, словно священнослужитель сравнивал её с кем-нибудь – возможно, с Иреной, её сестрой? – и, отмечая про себя какие-то отличительные черты, хотел улыбнуться шире, но не давал себе в этом свободы.