Очарованный - Джиана Дарлинг

силу мести, так это мой муж.

В американский капитул Ордена Диониса допускались женщины, но лишь немногие слонялись по складу, одетые так, чтобы произвести впечатление, более надменные, чем мужчины, как будто это доказывало их достоинство находиться там. Я полагаю, что в культуре Ордена так и было.

Они позволили легко отойти на второй план. На мне было черное кожаное платье с разрезом спереди и единственной застежкой-молнией, начинавшейся глубоко между в моем декольте, и кожаные сапоги выше колена, так что единственной видимой кожей был квадрат загорелой плоти на верхней части бедер. Я поймала взгляды некоторых мужчин, но они были насторожены, полагая по моему костюму в стиле Доминатрикс, что я не совсем в их вкусе.

Я прошла в задний коридор, который вел в комнату, где содержались рабы и украшались для аукциона. Судя по всему, большинство хозяев находили своих рабов таким образом, и так оно и было со времен аукционов рабов в Англии в 1800-х годах до того, как рабство — по крайней мере номинально — было отменено.

Никто не обратил на меня особого внимания, когда я украдкой заглянула и заметила, что несколько других Мастеров задержались среди девушек, чтобы кратко просмотреть их предложения. В частности, я искала одну женщину.

Яна сидела перед маленьким зеркалом, ее светлые волосы были завиты в кудри и закреплены глупым розовым бантом, ее обнаженное тело было рассыпано розовыми блестками в очевидной попытке заставить ее выглядеть моложе, чем ее сделали десятилетия. Она поймала мой взгляд в отражении и сильно заморгала, прежде чем повозиться с ошейником на горле. Что-то металлическое поймало свет и подмигнуло мне.

Хорошо.

На Яне было аудио/видео устройство, которое мы ей подарили.

В отличие от тех, которые я подбросила в дом Эшкрофта — тех, которые Александр собрал, чтобы пополнить свое богатство компрометирующих улик против Ордена — тот, что был на ошейнике Яны, транслировался прямо на мониторы, установленные в фургонах, ожидающих в двух кварталах от склада.

Когда у них будет достаточно информации из устройств Яны и Ксана, они штурмуют склад и положат конец нью-йоркскому отделению Ордена Диониса.

Команда в Лондоне и еще одна в Гонконге собирались сделать то же самое.

Их было легко уничтожить одним махом, поскольку все аукционы планировались на один и тот же день.

Я только развернулась на пятках, чтобы вернуться к главному событию, когда сильные руки схватили меня из другого темного коридора, и я полетела назад в сильное, высокое тело. По запаху лимона и зеленого перца я сразу поняла, кто это, и слегка расслабилась в его объятиях.

Дыхание Данте было горячим у моей шеи, одна из его больших рук затмила все мое бедро, так что я почувствовала себя прижатой к его телу, удушенной опьяняющим жаром его твердой груди у меня за спиной.

— Если бы я попросил тебя бежать от этого прямо сейчас, ты бы это сделала?

Я тяжело сглотнула, пытаясь задержать дыхание, чтобы не вдохнуть его острый аромат и запах его теплой кожи.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Это имеет значение?

— Да, если ты просишь меня сбежать с тобой, потому что ты любишь меня или просто не хочешь, чтобы я принадлежала твоему брату.

Пауза, грибовидное облако токсичности после взрыва.

Его губы прижались к нежной впадине под моим ухом, и он прошептал:

— А что, если и то, и другое?

— Ты знаешь, что я сломлена. Он погубил меня для других мужчин и погубил меня для себя. Я не… Сейчас мне не хватает частички, и он носит ее, как ожерелье, на своем сердце. Он никогда не вернет это обратно.

— Нет, — согласился Данте. — Это так, и даже если бы он мог, ты бы об этом не просила.

Я хотела протестовать, но я боролась с правдой столько долгих, холодных лет. Мы оба знали, что он прав.

— Я не люблю тебя так, как мой брат, Tesoro (с итал. Сокровище), — сказал он, слегка двигаясь в нашем замкнутом пространстве и касаясь меня пахом так, что у меня перехватило дыхание. — Он поглощен тобой. Его темное сердце видит соблазны твоей красоты и твоей доброты, и он хочет ими насытиться. Он хочет держать тебя на своей орбите, привязанной к нему так близко, что твое солнце будет светить только ему. Это эгоистичная и всепоглощающая любовь.

Его слова должны были вызвать ужас и разочарование. Привязанность, о которой он говорил, была кислой, разъедающей мягкие оболочки и внутренние механизмы тела, пока она не израсходовалась и не истощилась.

— Я люблю тебя, как тьма любит звезды. Я хочу только удержать тебя, защитить тебя и возвысить тебя до величайших высот твоих амбиций. Я мог бы заботиться о тебе, Кози, любить тебя так, чтобы это было здорово, если бы ты мне позволила, — продолжил он.

Он не понимал.

Это не был вопрос выбора.

Было ли это когда-нибудь так?

Мое тело, мой дух и мое сердце решили, кого я буду любить, задолго до того, как мой разум сказал свое слово в этом решении.

Для меня это был Александр Девенпорт, лорд Торнтон, сын худшего человека, которого я когда-либо знала.

Тот самый.

Единственный.

Я столько лет боролась с правдой, пока не устала как собака. Теперь я знала лучше.

Кроме того, даже если бы был выбор, даже если бы я могла отмотать время назад, чтобы никогда не спасти жизнь Ксану в том миланском переулке, чтобы меня никогда не продали ему, я бы этого не сделала.

Я хотела быть его рабыней навсегда.

И теперь, спустя столько времени, я поверила, что он чувствует то же самое.

— Мне очень жаль, Ди, — сказала я тихо, сжимая его руки на своем животе, чтобы он знал, насколько я искренна. — Ты хороший человек, возможно, один из самых лучших в этом мире, и я люблю тебя как брата своего сердца. Но мы с тобой оба знаем, что я больше не убегу от Ксана.

Тяжелый вздох Данте зашевелил мои волосы, и его большая рука крепко прижалась ко мне.

— Sí, Tesoro (с итал. Сокровище). Я знаю. Но ты не можешь винить меня в том, что я пытаюсь тебя обезопасить, не так ли?

— Орден рушится, ди Карло мертв, а Ноэль следующий.

В его короткий смех не был веселым.

— Ты должна знать, жизнь с твоим Александром никогда не будет безопасной, не в том смысле, в каком я имею в виду.

Он был прав. Александр был порождением тьмы. Как бы он ни был добр