Свет вечный - Анджей Сапковский

– Да, это очень смешно, – поддакнул онхолодно. – И тривиально до тошноты. Но это бьет по союзу Саксонии иСилезии, союзу крайне необходимому перед лицом гуситской угрозы. Решающему силезскому«быть или не быть». Поэтому я хотел бы знать, что ваша милость намеренапредпринять в этом деле.

Конрад посерьезнел, впился в инквизитора глазами.

– В каком деле? – процедил он. – Я не вижуникаких дел. Неужели ты видишь, Гжесь? Неужели ты хочешь мне заявить, чтоБиркарта Грелленорта, хотя это мой фаворит, а народная молва называет моимнезаконнорожденным сыном, я должен прогнать на все четыре стороны, объявитьизгнанником, тайно подвергнуть заключению либо порешить? Что я должен совершитьэто для пользы дела, поскольку Биркарт Грелленорт – это persona turpis,[174] которая вредит нашим союзам и отношениям с соседями. Я могбы ответить тебе, Гжесь, что союзам и отношениям вредят глупые и мелочныецерковные деятели, которые дуются, как дети, когда у них забирают игрушку. Могбы, но не отвечу. Отвечу по-другому, отвечу кратко и конкретно: есликто-нибудь, епископ, кардинал, викарий или инвизитор, мне всё равно, попробуеттронуть Биркарта Грелленорта, клянусь Богом в небе, он страшно об этомпожалеет.

– Бог в небе, – ответил, не моргнув глазом,Гейнче, – всё видит и всё слышит. Какой мерой вы меряете, такой вамотмерят. Горе тем, кто зло называет добром, а добро злом, которые заменяюттемноту светом, а свет темнотою.

– Банально, Гжесь, банально. Ты цитируешь Библию, каксельский батюшка. Я уже сказал, отцепись от Грелленорта, отцепись от меня.Поищи бревно в собственном глазу. А может, желаешь другую цитату из Библии.Может, из Послания к Коринфянам? Не можете пить чашу Господю и чашу бесовскую;не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской. Рейнмариз Белявы, тебе что-то говорит это имя? Еретик, которого в Франкенштейне тыличным вмешательством спас от допроса с пристрастием. И защищал, пока ему неудалось сбежать? Делал протекцию дружку. Это же твой друг, приятель, товарищ изунивера. Рейневан Белява, проклятый еретик и преступник, чародей, некромант, personaturpis что ни на есть. Ты восседал с некромантом за столом демонов, инквизитор.А с кем поведешься, от того наберешься. Возможно, тебя заинтересует, чтоупомянутый Белява месяц тому появился во Вроцлаве.

– Рейнмар Беляу? – Гжегож Гейнче не смог скрытьудивления. – Рейнмар Беляу был во Вроцлаве? Что он здесь искал?

– Откуда мне знать? – Епископ наблюдал за нимиз-под опущенных век. – Это дело инквизитора, а не моё, следить заевреями, еретиками и отступниками, знать, что они замышляют и с кем. И сдаётсямне, Гжесь, что ты знаешь, зачем он сюда прибыл. Что, а скорее кого он здесьразыскивал.

* * *

Из близлежащей церкви Петра и Павла доносилосьотвратительное, раздражающее слух тарахтение. На протяжении трех дней передПасхой в колокола не били, верных созывали в храмы деревянными колотушками.

– Гейнче не знал, – повторил Крейцарик, услужливогорбясь. – Не знал о том, что Белява был во Вроцлаве. Не знал также о том,зачем был, с какой целью. Грелленорт был в резиденции, в укрытии, подслушивал,а когда инквизитор ушел, они с епископом поссорились. Епископ утверждал, чтоГейнче притворялся, что он пройдоха и хитрец, научившийся в римской курии вестиигры и плести интриги. Грелленорт же…

– Грелленорт, – задумчиво вставила говорящаяальтом и пахнущая розмарином женщина. – Грелленорт был склонен считать,что Гейнче был действительно искренне удивлен.

– Был действительно искренне удивлен, – отчетливоповторил Стенолаз. – Я в этом совершенно уверен. Из укрытия я послал нанего заклятие. У него был, ясное дело, какой-то защитный талисман, он былзаблокирован, в его мысли заглянуть мне не удалось, но если б он притворялся ивводил в заблуждение, мои чары разоблачили бы его. Нет, Кундри, Гжегож Гейнчене ведал ничего о Рейневане, его удивила информация о нем, поразил факт, чтоРейневан кого-то здесь искал. В это трудно поверить, но, похоже, что Гейнченичего не знает об Апольдовне. Это означало бы, что всё-таки не Инквизиция еепохитила.

– Поспешный вывод, – Кундри заморгала всемичетырьмя веками. – Гейнче – не Инквизиция. Гейнче – это винтик в машине.Да и сам епископ старается изо всех сил этот винтик дискредитировать иустранить. Может, интриги наконец принесли успех? Может, Гейнче уже не имеетзначения для машины, либо значение настолько малое, что его не информируют.Может, дела творятся там за его спиной?

– Может, может, может, – прикусил губуСтенолаз. – Хватит с меня гипотез. Хочу конкретики. Аркана, Кундри,аркана. Некромантия и гоэция. Я специально засылал людей в Шонау, чтобы онипохитили личные вещи Апольдовны, предметы, которых она касалась. Тебе их ужедоставили? И что?

– Сейчас продемонстрирую. – Нойфра тяжелоподнялась с кресла. – Позволь.

Стенолаз, считал, что знает, чего ожидать. Кундри обычноиспользовала магию Longaevi. Разочаровавшись, видно, отсутствием результатов,нойфра обратилась к магии, используемой Nefandi. Стенолаз посмотрел и быстропроглотил собирающуюся в горле слюну.

На столе был выложен круг из длинной полосы кожи, содранной,похоже, с живого человека. На полосе, обозначая вершины треугольника, были размещеныкозлиные рога, мумифицированный нетопырь и кошачий череп. Нетопырь был утопленв крови, кота же, перед тем, как убить, кормили человеческим мясом. Что делалис козлом, Стенолаз предпочитал не знать. В середине круга лежала прибитая ккрышке стола железным ухналем[175] голова трупа, которая теклаи уже немного воняла. Глаза, которые портятся быстрее всего, Кундри уже успелавыковырять, а глазные ямы залепить воском. Край рта мертвой головы был обуглен,губы висели, как скрученные клочья, как гнилая кора. Перед головою трупа лежалапара кистей мертвеца, тоже пригвожденных к столешнице. Между ладоней лежалочто-то, с чего содрали шкуру и изуродовали: большая крыса или маленькая собака.

– Доставленный мне шарфик, – Кундри показалакусочек серой овечьей шерсти, – я предусмотрительно порезала на части. Этовсе, что у меня осталось. Смотри.

Она положила клочок между ладоней мертвеца. Ладони дрогнули,затряслись, их пальцы вдруг начали скручиваться и извиваться, как черви, словнопытались схватить клочок. Кундри подняла руку и вытянула ее перед собой, еесобственные пальцы проняла неконтролированная дрожь, точно имитирующая движениерук, прибитых к столу.

– Iд! Iд! Nyahah, ynyah! NggngaahShoggog!