Принцесса ветра и мести - Алиса Джукич

обострились, особенно тактильное восприятие. Каждый раз, когда грудь Эллина при вдохе вжималась в меня, я ощущала, как покалывает внизу живота.

Ледяное дыхание ласкало мою шею, и я до боли закусила губу, противясь нахлынувшему возбуждению. Словно уловив мою реакцию, Эллин усугубил ситуацию, проведя кончиком носа от моего уха к вороту накидки.

– Сосредоточься на своих ощущениях, Агнес. Что ты чувствуешь? – томно поинтересовался он, продолжая свою маленькую игру.

Я хотела ответить – желание. Но внезапно во мне что-то переменилось. Волны холода, излучаемые телом Эллина, не заставляли меня трястись от мороза, а, наоборот, уютно обволакивали, создавая ощущение чего-то родного, а жгучая страсть, разгоревшаяся от его касаний, словно досыта наевшийся кот, свернулась клубком у меня в груди.

Воздух между нами заполнила приторность чар. Странная, неописуемая магия, которая проникала под кожу и выталкивала из сердца все сомнения и тревоги, оставляя только то, что действительно важно.

– Любовь, – с дрожью в голосе ответила я. – Я чувствую любовь.

Смахнув губами стекавшую по моей щеке одинокую слезу, Эллин опустил ладони и тихо прошептал:

– Смотри…

Распахнув глаза, я едва не завалилась назад от увиденного. Хорошо, король продолжил служить мне опорой.

Небо взорвалось разноцветными полосами, но они были настолько яркими и огромными, что не шли ни в какое сравнение с сиянием из смертного мира. Переплетаясь друг с другом, радужные вихри выстраивались в удивительные композиции. Ночь перестала утопать в темноте, лес и река ярко подсвечивались синими, зелеными и фиолетовыми всполохами.

Завороженно наблюдая за красивейшим явлением, я и не заметила, как Эллин снова встал сбоку от меня. Его черты подсветили разноцветные отблески, а переливающиеся глаза-льдинки словно впитывали в себя магию сияния.

Легкий всплеск заставил меня опустить взгляд на искрящиеся в свете сияния воды. Я проглотила удивленный возглас и неверяще уставилась в реку. Сотни, нет, тысячи серебряных рыбок, напоминающих смертных кои, косяком проплывали под мостом. Их спины светились яркой синевой, а стоило моргнуть, и замерцали фиолетовым. Рыбки отражали всполохи северного сияния в небе и в воде, создавая единый ансамбль.

– Что это? – Позабыв о манерах, я ткнула пальцем в воду.

– Души влюбленных, – внимательно наблюдая за рыбками, ответил Эллин. – У моего народа есть поверье, что фейри, познавшие при жизни истинную любовь, будь то магические узы или им просто посчастливилось обрести друг друга, не разлучаются. После смерти они попадают в воды Юнги, – он указал подбородком на воду, – обретая в них вечный покой.

Эллин выпрямился и так же, как я, схватился за перила. Я жадно слушала его красивую легенду, безотрывно глядя на косяк светящихся рыб.

– Северное сияние – порождение их любви. Раз в год перед равноденствием они будто напоминают нам о том, что нет ничего сильнее этого чувства. Ни одна магия мира фейри не способна осветить небеса, но любовь… – Эллин шумно сглотнул, от чего его кадык дрогнул, – она способна на все. Ради нее мы живем и умираем.

Внезапно из воды показалась рыбешка и уставилась прямо на нас. В ее осмысленном взгляде горела странная смесь радости с отголосками тоски. Остальные рыбки, как и воды реки, осторожно ее огибали, но через мгновение рядом с ней вынырнула другая, более крупная.

Я опустилась на колени. Мост был достаточно низким, чтобы без труда достать до воды. Протянув руку к загадочным существам, я хотела коснуться их светящейся спины, но рыбки, взмахнув хвостами, погрузились обратно в воду.

Меня поразила внезапная догадка. Никто не знал о правдивости легенд, но осознанный взгляд рыбешки заставил меня задуматься.

– Как думаешь, это могли быть души твоих родителей?

– Не знаю, но хочу в это верить. – Эллин галантно подал мне руку, помогая подняться. – Хочу, чтобы все, что они пережили, было не зря и я оправдал их надежды.

Меня затянуло в пучину дум о собственных родителях.

– Их любовь была неправильной, разрушительной, но настоящей, – вдруг озвучила я свои мысли. Эллин легонько приобнял меня за талию, притянув ближе к себе. Моя макушка оказалась под его подбородком. – Как бы ни поступила моя мать с Маркусом, она всегда любила его. Но, вернувшись к привычной жизни, она сломалась и пошла по легкому пути. А отец так и не смог справиться с разбитым сердцем, ожесточившись. Однако даже после смерти Элеонор он засыпает, глядя на ее портрет. – Не знаю, понимал ли Эллин мой монолог, но, наблюдая за странными созданиями, мне неожиданно захотелось выговориться. – Не все в мире решает любовь. – Я взглянула на небо. Северное сияние угасало, растворяясь в ночной мгле, а косяк рыб редел, уплывая все дальше. – Может, она и способна осветить небеса, но лишь на мгновение. Моим родителям не суждено было остаться вместе, они в прямом смысле были из разных миров.

Чары полностью рассеялись, вернув промозглую реальность. Проводив взглядом удаляющийся косяк, я развернулась к неестественно напряженному Эллину.

– Может, после смерти наши с тобой души обретут покой.

Слова опалили горло до боли, до спазма во всем теле, и я скривилась, удерживая себя от рыданий.

Слезы все же вырвались наружу, заливая подушку. Эллин перенес нас обратно в резиденцию. Габриэль, мой брат и Бриэль еще не вернулись. Скорее всего, влюбленная парочка решила насладиться праздником равноденствия, а генерал залить горе в переполненных тавернах.

Эллин молча проводил меня в отведенные покои. Сухо поцеловав в висок, пожелал мне спокойной ночи и быстро удалился в свою комнату в дальнем конце коридора.

Резиденция состояла их двух этажей. В правом крыле располагалась выполненная из стекла оранжерея. Мои окна как раз выходили на подсвеченный звездами купол с разнообразными растениями. В покоях, напоминающих комнаты в деревянных скандинавских домиках, витал стойкий аромат хвои.

Я свернулась под теплым одеялом и беззвучно расплакалась, выплескивая скопившиеся за день эмоции.

Утро не принесло облегчения. Проснувшись с опухшими глазами и головной болью, я как никогда остро ощущала дыру в сердце.

Быстро приведя себя в порядок, я заплела волосы в две длинные косы, по бокам обрамлявшие бледное лицо. Тренировочную форму синего оттенка, не такую яркую, как у Габриэля или Эллина, но уже и не серую, как у новичков, я нашла аккуратно свернутой на прикроватной софе.

Затянув шнуровку на груди туники, я выпорхнула в коридор. Обшитые темным брусом стены украшали картины с зимними пейзажами и головы чучел неизвестных рогатых существ. Королевская резиденция Салихейма разительно отличалась от цитадели. В здешнем интерьере не использовался лед или искрящийся мрамор, но все так же сохранялась атмосфера зимы.

С первого этажа доносились приглушенные голоса и звяканье посуды. Спустившись, я мысленно отметила, что все