Точка после «ять» - Виктория и Сергей Журавлевы

знаю, что делаю, – бросил мне в ответ Крестов и повторил князю, – да, купец Арбелов! – Я схватил было журналиста за рукав, но тот вырвался, – представляете, какая оказия? Давний мой приятель, и вдруг в столице!..

Князь мотнул головой и прищурился. Затем качающейся походкой он приблизился ко мне:

– Что, тот с-самый Арбелов?..

Я промолчал.

– Что значит – тот самый? – с наигранным удивлением осведомился Крестов.

Отмахнувшись от моего спутника, как от назойливой мухи, князь принялся буравить меня недобрым взглядом:

– Merde!.. Черт возьми, неужели это тот самый н-настырный жадный пес из Самары?..

Решив, что отпираться бесполезно, я произнес:

– Да, это я. Жадный пес к вашим услугам!

Шагнув еще ближе, князь дохнул винными парами мне в лицо:

– Тяжбу в Москве з-затеяли, господин х-хороший, с братцем моим, да?

Этот «лев» был еще забавнее предыдущего, старшего, так глупо попавшего впросак в моем самарском доме…

– Затеял, – ответил я.

– Денежек, стало быть, наших захотели? – скривился князь.

– Мне чужого не надо, – я покрепче уперся ногами в мерзлую землю. – Мне свое вернуть бы. С вас, ваше сиятельство, причитается!

Князь качнулся и сжал кулаки. В какое-то мгновение мне казалось, что сейчас он меня ударит.

Я повернулся к сопернику боком, поднял руки к поясу, прижал локти к бокам и стиснул кисти в кулаки.

Постояв минуту-другую ко мне почти вплотную, князь махнул рукой и, отступив, отвернулся от нас с Крестовым. Пьяным взглядом он принялся изучать темную улицу, дома, ограды, подворотни и палисадники. Потом он просто замер на месте. Некоторое время он молчал и, зачем-то стянув с руки перчатку и теребя пальцами поблескивавший на его руке перстень, только натужно сопел.

Улучив момент, я наклонился к журналисту:

– Крестов, вы что, с ума сошли?!

– Напрасно вы, Марк Антонович, так опешили! – зашептал тот в ответ. – Какая была бы история! «Покушение на наследника миллионщика Савельева! Купец Арбелов подвергся нападению! Неудачливый преступник – князь Кобрин!» Какие заголовки! Представьте только!..

– Предупреждать надо, – позабыв о приличиях, я со злостью сплюнул в снег.

– Chers amis… – внезапно окликнул нас князь, – л-любезные господа, прочь обиды! Предлагаю п-перемирие и развлечение!.. Не желаете ли п-прокатиться с ветерком?

Не дожидаясь возражений, князь шагнул к мостовой и взмахнул рукой.

Поскольку городские извозчики давно знали, что этот дом – хлебное место, на углу улицы выходивших от княгини уже ждали экипажи, дабы отвезти своих седоков куда их душе угодно. Поэтому тотчас же к нам подскочил маленький открытый возок, запряженный крепкой вороной лошадкой. Однако князь отмахнулся от разочарованного кучера и, поманив нас за собой, на заплетающихся ногах побрел к довольно богато украшенным саням, в которые были запряжены статный белый коренной конь и пара гнедых пристяжных лошадей.

Князь, порывшись в кармане, выудил из него пять серебряных рублей и бросил их вознице:

– С ветерком сможешь?

Возница взглянул на монету и почтительно пробасил:

– Исполним в лучшем виде, ваше благородие!

Князь забрался в сани и пригласил нас присоединяться к нему.

Мы с Крестовым переглянулись.

Я пожал плечами, и мы устроились в экипаже: я – рядом с князем, Крестов же – напротив нас.

Кучер щелкнул хлыстом, и мы тронулись.

Сперва, пока сани не выбрались из переулков, лошади только набирали ход: возница старался не зацепить встречные экипажи на узких мостовых и потому не спешил. Но как только мы оказались на Невском проспекте, хлыст громко засвистел в воздухе, лошади рванулись вперед, и мы вихрем понеслись по городу. Я даже пожалел, что не выпил в доме княгини и бокала вина, который, наверное, смог бы немного успокоить мои нервы, однако утешился тем, что ничего там не съел и вообще давно обедал, так как едва ли желудок сытого человека снес бы такую лихую езду, не расстроившись. Мы летели по широким улицам и площадям, упершись ногами в пол и вцепившись во что придется, лишь бы не вывалиться из саней, свесившись наружу на крутом повороте или подскочив на дорожном ухабе. Трясясь в экипаже, Крестов время от времени от восторга залихватски свистел или улюлюкал; князь же молчал – порой поворачиваясь к нему, я читал на его лице лишь какое-то отрешенное спокойствие…

И вот мы остановились у какого-то постоялого двора.

Князь, все так же молча, махнул кучеру рукой.

– Рад стараться, ваше благородие… – ответил тот, вместе с нами помогая своему знатному седоку выбраться из саней.

Покинув экипаж, князь обратился к нам:

– Г-господа, я надеюсь, что после н-нашей чудесной поездки вы не откажетесь с-составить мне компанию и посетить сие премилое заведение! У меня здесь отличный к-кредит! Тут весьма приличная выпивка и даже довольно с-сносные дамы…

Меня передернуло.

Крестов, ответив какой-то не совсем пристойной шуткой, подхватил немного протрезвевшего на свежем воздухе, но теперь возбужденного и деятельного князя.

– Я приглашаю вас, господа! – воскликнул тот. – Мне есть с-сегодня что отметить: за один лишь вечер просадить двадцать тысяч!.. Да еще и встретить человека, который почти наверняка пустит по миру все мое семейство… Не так уж часто такое со мною п-приключается…

Услышав о сумме проигрыша, я, кажется, слишком красноречиво отразил на своем лице мое изумление, и князь это заметил.

– Да, я проигрался, милейший, сегодня в моих карманах уже гуляет ветер, но в том-то и дело, что я могу п-проигрывать!.. Могу!! Вот, в приличном обществе в таком виде – неприлично, а в неприличном – вполне прилично… – и с этими словами, хихикнув, он увлек нас на постоялый двор.

Нижний этаж этого заведения служил обыкновенным трактиром, и мы, ввалившись внутрь, сразу же присмотрели себе столик с креслами в отдаленном полутемном углу. Слуга, пообещав подогреть для нас оставшуюся с обеда уху, принес стаканы, внушительную бутыль с рябиновой наливкой и блюдо с копчеными свиными ушками: видать, вкусы князя здесь знали очень хорошо.

Пока мы устраивались, князь, отослав слугу и поочередно размяв замерзшие на морозе пальцы, принялся возиться с бутылкой. Наконец пробка вылетела из горлышка прочь, и князь расплескал наливку по стаканам.

– Угощайтесь, господа, – сказал он, придвигая к нам посуду с угощением.

Крестов охотно отведал напиток. Я же лишь взял стакан в руки и остался так сидеть, искоса наблюдая за нашим радушным хозяином.

Выкушав наливку, князь снова обмяк. Откинувшись в кресле и достав карты, он неловкими движениями принялся тасовать колоду, но, раскидав карты веером и попытавшись пропустить их одну в другую, вдруг ошибся, и короли, дамы, тузы и валеты пестрыми разноцветными рыбками выпрыгнули у него из пальцев, рассыпавшись по столу и по полу. Некоторое время он понуро