Секретарь старшего принца 7 - Любовь Свадьбина

Жаждущий обиженно завершает: «Не буду с тобой разговаривать! И не ищи нас, я обиделся!»

Но в ответ лишь молчание.

Многоликая ощущает, что у Риэль просто нет моральных сил отвечать на это всё.

Проходит с минуту, и Многоликая всё же уточняет: «Ты хотел оказаться рядом, чтобы не допустить отлёта на брачные места, зачем отказываешься общаться и требуешь нас не искать?»

«Ну как же! Она побоится нас потерять и будет искать. А пока ищет — ей не до своего рыжего и не до брачных недель. Надеюсь, в голове во время поисков прочистится, и мы снова займёмся делом».

«Только ты без меня прячься», — Многоликая выпускает Жаждущего из объятий, после чего стремительно взбирается на крышу и растягивается по её коньку, мимикрируя под его цвет и текстуру. С высоты должен будет открыться красивый вид на восходящее солнце.

Повозмущавшись, Жаждущий закапывается под куст.

Отголоски ворчания то и дело долетают до Многоликой, но расстояние их приглушает, да и теперь, когда не надо управлять ногами и пристально следить за обстановкой, Многоликая может войти в лёгкий транс, который ещё сбавит силу голоса Жаждущего…

…

«Что-то она нас совсем не ищет!»

Многоликая молча любуется рассветом.

…

«Нет, она нас правда не ищет!»

…

«А, нет, кажется, ищет…»

Многоликая проверяет, достаточно ли хорошо смимикрировала.

…

«Или всё же не ищет? Похоже, не ищет! Совсем обнаглела!»

…

«Людей каких-то притащили… ничего не понимаю!»

…

«Многоликая, а может, ты меня заберёшь? Мне не нравится этот хорнорд надо мной!»

…

«Многоликая! — совсем отчаянный вопль чуть не сдёргивает её с конька крыши. — Они снова делают это!»

Привычная тишина дворца расколота и сломлена. Заселение людей породило в ней едва уловимый шум, шелестящий рокот далёких голосов, звуки открывающихся и закрывающихся дверей.

Я бесшумно шагаю по коридору и каждым нервом чувствую — всё не так.

Слишком много чужих эмоций — ментальное поле буквально кипит от страхов, любопытства, тревоги, невзирая на помехи наложенных на стены защитных чар и завихрения пространственных карманов. В ИСБ в самые сложные моменты не было такого бурления эмоций. Я словно на переполненной взволнованными существами площади. Это жутко. Только с площади можно улететь, а здесь — мой дворец.

Инстинкты тоже дёргают, нашёптывают: моя территория, моя территория, что тут делают эти три сотни людей? Они опасны… Последнее не совсем верно: мы с Элором приветствовали каждого, и хотя многие не в восторге от переезда и боятся, сильной концентрированной агрессии я к нам не заметила. Впрочем, только дурак пойдёт к менталисту, в мыслях лелея желание его убить, да и амулетов в этой толпе было столько, что быстро всех не проверишь.

Головную боль мы на свою голову взяли. Причём в моём случае — буквально.

Столько дел, а мне бы только закутаться в меховое покрывало и свернуться калачиком в углу гардеробной. И чтобы вещи Элора надо мной висели, никакого дворца, и никто не мог зайти.

Едва уловимое дуновение на обнажённую спину — и я резко отскакиваю, разворачиваясь, готовясь обороняться, но это не неощутимый ментально голем, не бездушный снаряд, не магическая атака всколыхнули воздух за моей спиной. Это Элор, которого я не почувствовала из-за его абсолютного щита.

Мы застываем, глядя друг на друга.

Молчание.

Тягостное молчание в буре отголосков чужих эмоций. Смешно, но я острее чувствую посторонних людей, чем моего избранного.

— У тебя хорошая реакция, — произносит Элор задумчиво, и сиплые нотки в его голосе, его почти не подавляемая чувственность напоминает о событиях раннего утра, снова пробуждая во мне… панику.

Я сглатывают, прежде чем тихо спросить:

— Ты что-то хотел?

Чуть развернувшись, Элор выставляет локоть. Несколько мгновений я смотрю, а потом всё же беру его под руку. Подол моего платья касается его сапог.

— Столько людей, это так… странно, — Элор делает первый шаг, я — за ним, и мы без заминки идём дальше.

Пятнадцать лет я ходила следом, и теперь ритм наших шагов совпадает идеально, не приходится даже подстраиваться, чтобы двигаться вместе.

— Надо привыкать, — отвечаю я. — Мы же теперь правители человеческого королевства.

Нервное фырканье Элора эхом разлетается по коридору, и там впереди чуть дёргается один из караульных. Похоже, местный — имперские бы не нервничали из-за таких невинных звуков.

Мы царственно проходим мимо этого человека, поворачиваем. Я всё жду, что Элор что-нибудь скажет, но он лишь начинает поглаживать мои пальцы, лежащие у него на предплечье. Мягкие прикосновения снова напоминают о событиях утра.

Мне до сих пор неловко и странно. Хочется спрятаться. И кровь норовит прихлынуть к лицу.

Близость Элора, его нежность отвлекает от стратегических и тактических размышлений, от происходящего сейчас и прочих дел. Мысли мечутся, никак не останавливаются. Я ищу себе оправдания. Отчаянно ищу оправдания, но не нахожу никаких, кроме собственной слабости. Вполне естественной, но от этого не менее обидной.

Элор ведёт меня к кабинету. Это тоже порождает разные эмоции: облегчение — мы снова займёмся делами понятными и привычными, в понятных и привычных ролях, но и какое-то глубокое едва уловимое разочарование.

Караульные у дверей стоят с каменными лицами, смотрят строго перед собой, но от них исходят флюиды сильнейшего любопытства.

Отворив створки, Элор пропускает меня вперёд. Он же сам закрывает двери за нами, как только оказываемся внутри. Магические сферы безжалостно высвечивают фронт работ: заваленные папками столы. Это всё надо изучить, классифицировать, применить.

— Чем?.. — начинаю я, но Элор берёт меня за руку и тянет к своему столу.

В два стремительных движения сбрасывает папки. С очень серьёзным, не вяжущимся с заигрыванием видом Элор отодвигает кресло и ставит меня между собой и кромкой столешницы. Смотрит в глаза. Его собственные глаза наливаются тьмой расширяющихся зрачков. Я не вдыхаю, но даже так ощущаю терпкость корицы. Элор быстро облизывает губы и наклоняется. Наши носы почти соприкасаются, рыжие кудри закрывают мне обзор.

Коротким толчком всем телом Элор придавливает меня к столу. Ухватывает за бедро и так же одним сильным движением усаживает меня на край. Сиплый низкий голос опаляет, выбивает чешуйки на спине:

— Как же я давно хотел сделать это.

Ладонь остаётся на бедре, прожигая сквозь ткань. Горячее дыхание щекочет лицо. И такие же горячие губы касаются моих, чтобы увлечь в глубокий поцелуй.