Дар орла - Карлос Кастанеда

Дон Хуан сказал, что всем членам моей партии придется войти в другое осознание самостоятельно и что он не знает, каковы их шансы, потому что это зависит от каждого из них в отдельности. Он безупречно помог каждому; в результате его дух освободился от беспокойства и забот, а его разум стал свободен от всяких пустых спекуляций. Ему осталось лишь прагматически показать нам, что это значит – пересечь параллельные линии и достичь своей целостности.

Мне же дон Хуан сказал, что я смогу помочь в лучшем случае одному из учеников и что он выбрал Ла Горду из-за ее восприимчивости и из-за того, что я уже знаком с ней. По его мнению, у меня не хватит энергии для остальных, поскольку я должен буду выполнять другие обязанности, пройти по другим тропам действия, которые соответствуют моей истинной задаче. Дон Хуан объяснил мне, что каждый из его собственных воинов знал, в чем состоит эта задача, но не открыл ее мне, потому что мне еще предстояло доказать, что я ее достоин. Поскольку они находились в конце своего пути, а я точно следовал его инструкциям, появилась необходимость открыть мне эту задачу, хотя бы частично.

Когда дону Хуану пришло время уходить, он дал мне об этом знать, пока я находился в состоянии нормального осознания. Я не понял значения того, что он сказал. Дон Хуан до самого конца учил меня соединять оба моих состояния осознания. Все было бы очень просто, если бы я оказался способен сделать это. Поскольку мне это не удавалось и я лишь интеллектуально был затронут его откровением, он заставил меня сместить уровни осознания, чтобы дать мне возможность воспринять событие более полно.

Он неоднократно предупреждал меня, что пребывание в левостороннем состоянии осознания представляет преимущество только в том смысле, что там мы быстрее все схватываем. В то же время это не оптимально, поскольку позволяет нам с невероятной ясностью фокусироваться каждый раз только на одном предмете: это делает нас зависимыми и уязвимыми. Мы не можем быть сами по себе, пока находимся в левостороннем осознании, поэтому нас должны оберегать воины, достигшие целостности самих себя и знающие, как управлять своим собственным состоянием.

Ла Горда сказала, что однажды Нагваль Хуан Матус и Хенаро собрали всех учеников в ее доме. Нагваль перевел их в левостороннее осознание и сообщил, что время его пребывания на Земле подошло к концу. Сначала она не поверила ему. Она решила, что он пытается напугать их, чтобы они действовали как воины. Но затем до нее дошло, что в его глазах было такое сияние, какого она никогда раньше не видела.

Изменив их уровни осознания, он поговорил с каждым в отдельности и заставил вспомнить все концепции и процедуры, с которыми он их познакомил. То же самое он проделал и со мной. Это произошло за день до того, как я увидел его в последний раз. В моем случае он совершил подробный обзор в обоих моих состояниях осознания. Фактически, он перемещал меня туда и назад, как бы желая убедиться, что в обоих случаях я усвоил все полностью.

Сначала я не мог вспомнить, что происходило после этого обзора. Однажды Ла Горде в конце концов удалось сломать барьеры моей памяти. Она сказала, что находилась внутри моего разума, как если бы читала мои мысли. Она утверждала, что моя память держит взаперти страх вспомнить свою боль. То, что произошло в доме Сильвио Мануэля вечером, перед тем, как они ушли, было нераздельно переплетено со страхом.

Она сказала, что у нее абсолютно ясное ощущение, что я боюсь, но она не знает причины этого страха. Она также не могла вспомнить, что в точности происходило в том доме, а в особенности в той комнате, где мы сидели.

Пока Ла Горда говорила, я почувствовал, что как бы падаю в бездну. Я сообразил, что что-то во мне пытается создать связь между двумя отдельными событиями, свидетелем которых я был в двух своих состояниях осознания. На левой стороне, как под замком, находились воспоминания о доне Хуане и его партии воинов в их последний день на земле. На правой же стороне была память о том, как в тот день я прыгнул в бездну. Пытаясь соединить эти две стороны, я испытал общее чувство физического падения. Колени мои подогнулись, и я повалился на пол.

Когда я описал Ла Горде свой опыт и его истолкование, она сказала, что в мое правостороннее осознание, вне всякого сомнения, пробивается воспоминание, всплывшее у нее, пока я говорил. Она только что вспомнила, как мы предпринимали еще одну попытку пересечь параллельные линии вместе с Нагвалем Хуаном Матусом и его партией. Она имела в виду тот случай, когда мы вместе с остальными учениками еще раз пытались перейти через мост.

Я не мог сосредоточиться на этом воспоминании. Казалось, существовала какая-то ограничивающая сила, мешавшая мне собрать свои мысли и чувства относительно этого события. Ла Горда сказала, что Сильвио Мануэль велел Нагвалю Хуану Матусу приготовить меня и всех учеников к переходу. Он не хотел оставлять меня в мире, потому что считал, что у меня нет ни одного шанса выполнить свою задачу. Нагваль не был согласен с ним, но независимо от своих чувств подготовил нас.

Ла Горда добавила, что помнит, как я подъехал к ее дому, чтобы отвезти ее и остальных учеников к дому Сильвио Мануэля. Они остались там, а я вернулся назад к Хуану Матусу и Хенаро, чтобы подготовиться к переходу.

Я совершенно не помнил этого. Она настаивала, чтобы я использовал ее, поскольку мы были тесно связаны, и уверяла меня, что я могу читать у нее в разуме и найти там что-нибудь, что пробудит у меня полное воспоминание.

В моих мыслях царил хаос. Чувство тревоги мешало мне сосредоточиться даже на том, что говорит Ла Горда. Она продолжала говорить, описывая то, что вспомнила о нашей второй попытке перейти мост. Она напомнила, что Сильвио Мануэль обратился к нам с речью, сказав, что мы достаточно подготовлены, чтобы попытаться еще раз полностью войти в «другое я», и что нам необходимо только отбросить намерение своего первого внимания. Как только мы окажемся в осознании «другого я», сила Нагваля Хуана Матуса и его партии возьмет нас и легко поднимет в сферу третьего внимания – чего нельзя будет сделать, если мы будем в нормальном осознании.

В какой-то момент я перестал слушать Ла Горду, но звук ее голоса был для меня реальной помощью. Внезапно я вспомнил это событие – и согнулся под грузом воспоминаний. Ла Горда замолчала,