Второй обряд - Женева Ли

хорошо. Но в такие моменты, как сейчас или тот, что произошел сегодня вечером, я понимал, что моя мать по-прежнему остается для меня загадкой.

Прошла целая вечность, пока мы смотрели друг на друга. Я мало о чем просил ее в своей жизни, потому что всегда знал, что она вряд ли пойдет навстречу. Наконец она обратила внимание на женщину-охранника: ― Вы не причините вреда паре моего сына и сообщите Совету, что со мной должны посоветоваться, прежде чем наказывать кого-либо из них.

― Госпожа, ― осторожно произнесла женщина, не сводя глаз с меча моей матери. ― Просьба чистокровного матриарха о своем ребенке ― это одно, но…

― Не задавай мне вопросов, иначе присоединишься к своему коллеге. Она ткнула острием меча в обезглавленную голову. ― Передай послание. Они будут достаточно мудры, чтобы прислушаться к моему предупреждению.

Стражник, стоявший позади меня, толкнул меня вперед с усмешкой: ― Пошли.

― Осторожнее, ― посоветовала Сабина мужчине. ― Мой сын ― наследник одной из первородных линий крови, а я очень заботливая мать.

Охранник заколебался, прежде чем кивнуть.

Я напрягся, чтобы оглянуться через плечо, отчаянно желая увидеть Тею, но ее загораживала команда охраны.

Не волнуйся. Я не позволю им причинить тебе вред. Я направил эту мысль в ее сторону, заставляя себя успокоиться. Я совершил ошибку, позволив своим инстинктам взять верх, и это дорого нам обошлось. Я должен был сохранять спокойствие, если собирался вытащить нас. Пока меня вели по лестнице Парадейсоса, я старался изучить группу как можно лучше.

Это была не команда новичков, а значит, они усвоили урок, полученный в Сан-Франциско. Скорее всего, они рассчитывали на сотрудничество Сабины. Я даже удивился тому, что она вообще нас поддержала. Возможно, в ней все-таки была какая-то материнская привязанность.

Но я сомневался, что ее забота распространится на Тею, если Совет примет решение против нее.

Я ожидал реакции Совета, когда они узнали о нашем прибытии, но, честно говоря, я ожидал приглашения на официальную встречу, а не захвата. И где, черт возьми, были мои братья?

Я получил ответ на этот вопрос, когда мы достигли главного этажа. Лисандр, Торен и Себастьян стояли у входа, вооруженные до зубов большей частью древнего оружия моей матери. Мой отец заблокировал дверь. Он не стал брать оружие, потому что оно ему не требовалось. Даже если бы охранники были опытными, они не смогли бы справиться с таким старым и опытным вампиром, как Доминик Руссо. Я огляделся по сторонам, ища взглядом Бенедикта или Жаклин. Через минуту в поле зрения появилась моя лучшая подруга. Одна ее рука обвилась вокруг шеи моего брата. Она одарила меня мрачной улыбкой, которая сказала мне все, что я хотел знать.

Я бросился к предателю. ― Как ты мог?

― Ты не…

Жаклин прервала оправдания Бенедикта и покачала головой, как бы предупреждая меня, чтобы я молчал. Понятия не имею, почему, но я промолчал.

― Уже уходите? ― Лисандр шагнул вперед, сжимая в руках кинжалы-близнецы.

― Мы здесь по официальному поручению Совета, ― сообщила им женщина-охранник, но я уловил дрожь в ее голосе. Они были в меньшинстве, и она это знала.

― Нарушение границ ― это нарушение границ, милая, ― ответил Себастьян, перекладывая свой клинок из одной руки в другую. ― Почему бы тебе не отпустить нашу семью, пока дело не дошло до крови?

― Это угроза? ― холодно спросила она.

― Хочешь, чтобы я сказал пожалуйста? ― ответил он, не моргнув глазом.

Сабина встала между нами с тяжелым вздохом. ― Теперь ты понимаешь, почему я пыталась остановить тебя? ― спросила она меня. ― Ты развяжешь войну ради нее?

― Устрою ли я войну ради любимой? ― прорычал я. ― Я воевал и за меньшее. Любовь может быть единственным, за что стоит сражаться, так что да, я буду воевать за нее. И я убью любого, кто встанет между нами.

Ноздри Сабины задрожали от ярости, и на мгновение мы все замерли в тишине. На ее лице не осталось ни тени эмоций, когда она обратила свой взор на стражников. ― Доставьте их Совету.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Тея

Я ожидала увидеть подземелье или комнату для допросов ― место, очищенное от предметов, которые можно использовать в качестве оружия, с фальшивым зеркалом, из-за которого члены Совета будут следить за моим допросом. Вместо этого я оказалась в роскошном кабинете, не имея ни малейшего представления о том, как я туда попала. Последнее, что я помню, ― это как братьям Джулиана велели отойти в сторону и позволить Совету отвести нас на допрос. А потом ― ничего.

Моя память была как чистый лист вплоть до момента, когда я обнаружила себя сидящей в огромном кресле с мягкой спинкой в комнате прямо из романа. Такую обстановку можно было ожидать увидеть в кабинете декана, если не считать множества загадочных предметов, разбросанных по дубовому столу и загромождающих все поверхности. Я поборола желание взять в руки череп, который, казалось, был либо отлит из чистого золота, либо покрыт драгоценным металлом. Я не была уверена, что хочу знать точно. За письменным столом, окруженным книжными полками высотой до потолка, находился камин. На его портале были вырезаны фазы луны. Над головой зловеще мерцала железная люстра, словно проводка в ней была неисправна. От мигания света по комнате метались тени.

Я понятия не имела, где нахожусь и как сюда попала. Был ли Джулиан поблизости? Его привели в это же место или…

В голове промелькнуло воспоминание о том, как Джулиан выхватил меч и замахнулся им. Он не сдался без боя. В этом не было ничего удивительного, но от воспоминаний у меня в животе образовалась черная дыра. Я закрыла глаза и стала искать его внутри себя. Пальцы обхватили запястье, отмечая вялый пульс. Сконцентрировавшись, я прислушалась, гадая, смогу ли я услышать его мысли, если очень постараюсь, но мой разум был пугающе молчалив.

― Где ты? ― пробормотала я себе под нос. Глубоко внутри меня зашевелилась темная магия, как будто часть его, которую я носила с собой, тоже пробудилась. Это была не слишком большая надежда, но хоть какая-то. Джулиан был жив ― по крайней мере пока.

Это было бы более утешительным, если бы я не находилась под контролем Совета вампиров. Тяжело выдохнув, я открыла глаза и увидела, что на меня смотрят два угольно-черных глаза.

― Святые…! ― Я подскочила на