Девятый Аркан - Ирина Владимировна Яновская

находился в солнечной Испании, в нем также имелся камин с оштукатуренными порталами, плавно перетекающими в стену. Повсюду были светильники с имитацией свечей. Массивная кожаная мебель выделялась на фоне нейтрально окрашенных стен.

Мама легонько пихнула меня в спину.

— Проходите, что это вы застыли в дверях.

— Так тут, мам, не дом, а целый замок, — восхищенно констатировал Федя, и мы прошествовали в гостиную.

В гостиной стояли кожаные кресла с прямыми спинками, скамейки и стулья с обивкой из натурального льна, стеллажи, на которых ровными рядами стояли книги явно с раритетной историей. Посередине расположился тяжелый деревянный стол. Дополнительный уют создавали — керамика и текстиль со средиземноморским орнаментом, а также картины, гобелены, напольные вазы и зеркала в оригинальных рамках. Повсюду живые растения в пузатых кадках и домотканые коврики из хлопка. Во всем чувствовался тонкий вкус и роскошь. На второй этаж из гостиной уходила массивная деревянная лестница.

— Ребята, ваши спальни на втором этаже, — сказала мама, — пойдемте, надо уложить детей.

Дети укладываться не хотели, а изъявили желание купаться в бассейне, который находился во внутреннем дворике дома.

Казимиро спросил у мамы, почему так кричат и прыгают дети и что, собственно, они хотят? Мама ответила, что они немного сошли с ума от счастья и теперь хотят купаться, хоть и на ночь глядя. Остатки вечера мы провели в саду, распивая бутылку превосходного испанского вина и закусывая фруктами и сыром. Дети, наплававшись в бассейне, сами попросились спать. Мы с мамой отвели их в комнату и, пожелав им хорошенько выспаться перед новым увлекательным днем, спустились опять к мужчинам в сад.

Казимиро не переставая что-то рассказывал Феде, тот усиленно кивал, вставляя междометия типа «о», «а», «ого». Брат так искренне участвовал в беседе, и я подумала на мгновение, что он в совершенстве начал понимать английскую речь.

— О чем он тебе рассказывает? — встряла я.

— Понятия не имею, — ответил Федя и засмеялся, — но явно что-то интересное.

Мама на испанском обратилась к своему жениху и, выслушав длинный ответ, перевела:

— Федюша, он рассказывает тебе историю своего родного города. Она действительно наинтереснейшая.

И мама рассказала, что существует легенда о том, как из Гарачико прогнали монаха, который совал нос не в свои дела, и тот проклял город. С тех пор на него посыпались беды одна за одной. То чума унесла многие жизни, то вулканическая лава стерла процветающий город-порт с лица земли. Легенда гласит, что извержение длилось несколько недель. Потоки лавы стекали с гор в бухту, уничтожая все на своем пути. Весь город, кроме церкви, оказался под потоками лавы.

— А люди тоже все погибли? — уточнила я.

— Нет. Лава была густая и двигалась медленно, люди успели спастись, а потом вернулись и построили свой город заново. Завтра увидите, как причудливо получилось.

— Почему?

— Это вновь отстроенный городок на застывшей лаве. Его изрезанная береговая линия, состоящая из обломков вулканической породы, придает городу определенный шарм. Это трудно описать словами, это лучше увидеть. Ух… уже начало второго ночи, — воскликнула мама, — быстро всем спать!

— Мамуль, но ты ничего не рассказала про свадьбу, — заныла я.

— Вот еще, говорить о ней. Мы с Казимиркой не в том возрасте, чтобы гулять свадьбы. Распишемся и поужинаем все вместе в прекрасном рыбном ресторане на берегу океана.

И тут мы услышали дикое ржание. Это во все горло гоготал Федор. Мама зыркнула на него, но тот и не подумал успокоиться.

— Казимирка… мамуль, ты называешь его Казимирка… а как еще? Казимирушка, а сокращенно Казя?

— И чего ты так веселишься? Дурачок ты мой! — уже ласково сказала мама. — В Испании нет сокращения имен. Я его зову: «Тú eres mi vida, tú eres mi Felicidad».

На этих словах задремавший в плетеном кресле будущий мамин муж встрепенулся, вскочил и бросился к нашей матери в ноги.

— Что означает — ты моя жизнь, ты мое счастье, — перевела мама, нежно водя пальцами по еще густой, пусть и седой, шевелюре Казимиро.

— Мама, мама! Какая жизнь? Какое счастье? Ты продолжаешь верить в эти глупости?

— Федя, я понимаю, что сейчас у тебя пора разочарований, но не надо уж все мести под одну гребенку.

— Да, Федь, — поддержала я, — любовь может случиться с любым и в любом возрасте.

— Ну-ну! — согласился мой братец и опять рассмеялся.

— Я очень рада, сынок, что у тебя хорошее настроение, а сейчас все же спать. — И мама решительно встала, приглашая всех в дом.

Глава 40

Незнакомка

В окно, через щелочки ставень, старалось протиснуться яркое, игривое испанское солнце. Я потянулась в кровати и не сразу поняла, где это я. События последних дней в Москве, перелет и впечатления от дороги, дома, эмоциональные переживания, похоже, ввели меня в состояние стресса. Пришлось подойти к окну и распахнуть ставни, чтобы точно убедиться, что я на море. Вид меня ошеломил. Передо мной раскинулся синеющий своей глубиной океан. Бурлящие воды у подножия черных магматических скал с шумом разбивались о них, а в лицо мне дул свежий океанский воздух. В голове не пойми откуда прозвучали строчки стихотворения:

«…Жизнь все расставит по местам…

Вернутся те, кого не ждали…

Вернется все, что мы отдали…

И что когда-то дали нам…»

Открыв чемодан, я надела все тот же василькового цвета сарафан, взяла шляпу и спустилась вниз. Дом спал. Тихонечко выйдя из дома, я пошла в сторону океана.

Действительно, застывшая лава, соприкоснувшись с океанскими водами, замерла в причудливом безмолвии. Пейзаж заворожил меня своим незыблемым спокойствием, которое не хотелось нарушать ни лишними движениями, ни какими-либо раздумьями. Я села на камень. Голова была пуста, ветер играл с моими волосами, солнце поднялось над горизонтом, и водная гладь отражала краски просыпающегося города.

«Этот рассвет мне вряд ли когда-нибудь удастся забыть! — подумала я и закрыла глаза. — Эти волны, брызги будто смывают все проблемы, заботы… Что воля, что неволя — все равно…»

Мне казалось, я провела там кучу времени, перебираясь с одного скопления камней на другое, и не могла оторваться от этих волн. Уходить категорически не хотелось. А в одном месте образовалась тихая заводь, куда докатывались лишь отголоски волн, — там на камнях я обнаружила целую колонию крабов, их было по нескольку десятков на каждом: больших и совсем маленьких, красных и серых. При моем приближении большинство разбежались, остались только самые смелые или ленивые. Мое одиночество, мою идиллию нарушила компания немцев. И я