Слепой. Я не сдамся без боя! - Андрей Воронин

Аккуратно пошарив среди мешков вдоль правого борта, он обнаружил взрывное устройство. В качестве дистанционного взрывателя, как и предполагалось, был использован мобильный телефон — простой, но надежный и с емким аккумулятором, способным держать заряд на протяжении целой недели. Присев на ближайший мешок и дав глазам хорошенько привыкнуть к царящей в кузове полутьме, Сиверов внимательно осмотрел устройство.

Оно было собрано аккуратно, с умом и толком, но без особенной фантазии — прямо-таки по учебнику для начинающих диверсантов. Тут имели место быть две дублирующие цепи, одна ложная плюс один маленький секрет, рассчитанный на неосторожность того, кто попытается обезвредить бомбу. Данный секрет, собственно, давно уже таковым не являлся, ибо был неоднократно описан в специальной литературе; Глеб узнал его еще в дни учебы в училище ВДВ и теперь, увидев, прямо-таки обрадовался, как будто встретил старого знакомого. Действуя аккуратно и быстро, как на экзамене, он обезвредил бомбу. Это заняло около минуты и еще раз доказало то, что Глеб понял еще раньше: кадры, которыми мог похвастаться господин Юнусов, были далеко не высшего качества.

Убедившись, что взрыва в ближайшее время наверняка не последует, Глеб обрезал последние провода и подбросил на ладони мобильник, без которого адская машинка представляла собой просто кучку цветных проводов и дешевых радиодеталей. Его самодовольство было немедленно наказано: со стороны кабины вдруг послышался резкий звук, от которого Слепой вздрогнул, едва не выронив телефон.

Оказалось, что в кабине просто включилось радио. Хотя, что значит — просто? Включить его мог только пришедший в себя татарин, а зачем, спрашивается, ему это понадобилось? Чтобы оповестить Глеба о своем пробуждении? Или он окончательно свихнулся, забыл, где находится и что с ним произошло, и включил музыку, чтобы не скучать?

«Неба клочок, солнца глоток, пока не спущен курок», — пел своим глубоким грудным голосом Александр Кутиков. Озадаченный и встревоженный Глеб не обратил внимания на заключенный в этой фразе символический смысл, хотя обрамленный стенкой кузова и неровной стеной фруктовых ящиков клочок серого пасмурного неба находился прямо у него перед глазами. Ему надо было срочно выяснить, что там затеял пленный татарин, да и время, честно говоря, поджимало: была уже половина двенадцатого, и ему следовало поторапливаться, если он хотел прибыть на место хотя бы за десять минут до полудня.

Он начал протискиваться к выходу, но вдруг остановился. Нужно было идти, но что-то не пускало. Даже не закрывая глаз, он вдруг увидел кадр из какого-то голливудского полицейского боевика: связка похожих на эскимо цилиндрических динамитных шашек, вся опутанная разноцветными проводами, и соединенный с ней электронный таймер, ведущий обратный отсчет. Корпус у таймера черный, а цифры на дисплее — зловеще-красные, крупные, чтобы даже самый подслеповатый зритель видел их и знал, за сколько именно секунд до катастрофы главный герой спас мир…

Помнится, впервые увидев эту сцену по телевизору, Глеб так хохотал, что поневоле захваченная перипетиями нехитрого сюжета и ничего не смыслящая в подрывном деле Ирина строго попросила его сделать одно из двух: или замолчать, или покинуть комнату, дабы своим лошадиным ржанием не мешать просмотру. Он замолчал, хотя его еще долго разбирал смех.

Сейчас ему было не до смеха. Он подозревал, что в нем говорит обыкновенная паранойя, в той или иной степени присущая каждому, кто по долгу службы в течение продолжительного времени внимательно исследует самые темные и отталкивающие стороны человеческой натуры. Бывало, и не раз, что, уходя восвояси после сделанного почти в упор контрольного выстрела, он с трудом перебарывал желание обернуться и проверить, не крадется ли клиент за ним по пятам с кирпичом в занесенной для удара руке. А здесь был не клиент с пулей в голове, а целый грузовик мощного взрывчатого вещества, про который, кстати, никто не говорил, что в нем установлен всего один детонатор…

Да и заточка, обнаруженная в кармане у татарина, слегка поколебала присущий Сиверову скепсис в отношении приписываемого ему некоторыми знакомыми дара ясновидения. Нынче ночью она маячила у него перед глазами так же неотвязно и виделась так же отчетливо, как этот дурацкий кинематографический таймер с красными светящимися цифрами…

Машина вдруг мягко тронулась с места и в полной тишине, нарушаемой лишь шорохом шин по мокрому асфальту, покатилась вперед. Потом раздался глухой металлический лязг, сопровождавшийся ощутимым толчком; Глеб потерял равновесие и упал лицом вперед, в последнее мгновение выставив перед собой руки и упершись ими в сложенные мешки.

Он немного постоял в этой странной позе, ожидая продолжения, но его не последовало. «Есть еще слова, кроме слова «приказ», — доносился из кабины голос Кутикова, — я твержу себе в который раз: есть еще миг, малый, но срок…»

— Вот зараза, — пробормотал Глеб, имея в виду своего пленника.

Теперь все встало на свои места: татарин очнулся, разобрался, где у него руки, а где ноги, и, пытаясь проделать трюк из репертуара человека-змеи, задел сначала кнопку включения приемника, а потом — рычаг переключения скоростей, ненароком переведя его в нейтральное положение. Снятая с передачи машина покатилась и стала, наскочив на какое-то препятствие. И никакой мистики!

Он покрепче уперся ладонями в скользкий тугой бок мешка, намереваясь оттолкнуться и занять приличествующее человеку разумному вертикальное положение. При этом он заметил, что от толчка мешок немного сдвинулся. В образовавшемся между ним и соседним мешком углублении виднелся краешек какого-то постороннего предмета.

Глеб присмотрелся, и увиденное ему очень не понравилось. Он обхватил мешок обеими руками, осторожно приподнял, почти уверенный, что сию секунду отправится-таки в разрозненном, фрагментарном виде покорять околоземное пространство, и, когда этого не случилось, так же осторожно сдвинул мешок в сторону.

Теперь замеченный им предмет предстал его взору во всей своей красе. Он немного отличался от той штуковины, что привиделась Глебу минуту назад. Во-первых, это был не таймер, ведущий обратный отсчет времени, а самый обыкновенный электронный будильник — судя по всему, китайский. Подслеповатый монохромный жидкокристаллический дисплей имел характерный серовато-зеленый металлический оттенок, и цифры на нем были не огненно-красные, а обычные, тускло-черные. Связку динамитных шашек заменял кусок пластиковой взрывчатки, видимо, отрезанный ножом от аккуратного прямоугольного бруска и оттого немного похожий на пласт подпорченного свиного сала. Но отличия были мелкие, не принципиальные и никак не влияли на суть. Суть же заключалась в том, что перед Глебом была бомба с часовым механизмом, и он чуть ли не с первого взгляда понял, что устройство данного агрегата находится далеко за пределами его познаний.

— Проходи, дорогой, присаживайся. Честно скажу, визит неожиданный, но оттого вдвойне приятный!

Генерал-лейтенант Рябокляч продолжал наслаждаться полагающимся ему по закону очередным отпуском, о чем свидетельствовал его легкомысленный наряд, состоявший из надетой навыпуск пестрой рубашки с коротким рукавом, просторных шортов, позволявших видеть его кривоватые, крепкие, как весь он, поросшие седым курчавым волосом и уже успевшие основательно загореть ноги, и пляжных шлепанцев, кои на этих ногах обретались. О том, что его превосходительство находится на отдыхе, напоминал также исходивший от него весьма откровенный душок, в равных пропорциях состоявший из запаха дорогого одеколона и паров неусвоенного алкоголя.