Семиевие - Нил Стивенсон

Когда в День 701 скорость фрагментации болидов достигла определенного предела, означавшего формальное начало Белых Небес, ряд культурных организаций запустили программы, подготовка к которым велась почти с самого Кратерного озера. Многие передавались в эфир на коротких волнах, так что Айви могла выбирать между Собором Парижской Богоматери, Вестминстерским аббатством, Собором Святого Патрика, императорским дворцом в Токио, площадью Тяньаньмэнь, дворцом Потала в Тибете, египетскими пирамидами и Стеной Плача. Попробовав все по очереди, она настроила радио на Собор Парижской Богоматери, где сейчас проходило Бдение Конца Света, которое должно было продолжаться, пока здание собора не обрушится на головы исполнителей и внутри не останется никого живого. Наблюдать исполнение она не могла, поскольку видеотрафик был ограничен, но вполне способна была представить: филармонический оркестр Радио Франции, в ряды которого влились все наиболее престижные исполнители, чей родной язык – французский. Все – в белых смокингах или в бальных платьях с тиарами, и, сменяя друг друга, непрерывно исполняют программу, в которой есть несколько светских произведений, но основной упор сделан на церковную классику: реквиемы и мессы. Время от времени на музыку накладывался глухой хлопок – Айви пришла к выводу, что это ударная волна от болидов. Музыканты, как правило, не прекращали играть. Певцы иной раз сбивались с такта. После самых громких взрывов можно было слышать крики ужаса из аудитории вперемежку со звоном осыпающихся на каменный пол витражей. В основном же звучала прекрасная музыка – пока вдруг не прекратилась. Больше уже ничего не было.

«Парижу конец», – напечатала Айви. Посредством военных систем, которые сейчас подключили к насовским, она продолжала поддерживать связь с Кэлом.

«Ныряю ско бу», – ответил он. Выглядело достаточно странно, но Айви знала, что это означает: лодка срочно погружается, чтобы избежать некоей опасности, хотя Кэл полагает, что скоро опять будет на связи.

Но не исключено, что Кэл ошибся. Может статься, она больше никогда его не услышит. Айви решила, что прошло уже слишком много времени. Тогда она отправила Кэлу сообщение, которое он получит, когда и если лодка снова всплывет на поверхность: «Я тебя освобождаю».

И почувствовала, как через ее тело прошла странная волна – словно она сейчас на подводной лодке в Атлантике, до которой дошел перепад давления от упавшего вдали метеорита. Айви решила было, что это – эмоциональная реакция на то, что она сейчас сделала. Но тут же обнаружила, что все незакрепленные предметы в каюте движутся в одном и том же направлении – к стене, на которую она опиралась. По всей «Иззи» слышались скрипы, хлопки и подвывания. Станция слегка, на какую-то долю g, ускорялась. Очевидно, включились маршевые двигатели.

Зажглись красные огни. С легким щелчком в модуле включилась громкая связь. «Тревога! – произнес механический голос. – Всему экипажу бодрствовать, находиться на местах и быть готовым к срочному роевому маневру. Это НЕ учебная тревога».

Это наконец произошло. Тренировались они не первый месяц, но настоящая метеоритная тревога случилась лишь сейчас. Она означала, что ДС – Департамент Сенсоров – обнаружил болид, который движется по необычной траектории и может представлять для «Иззи» угрозу, если она слегка не изменит курс.

Первым импульсивным движением Айви было выглянуть в окно и проверить, на месте ли Амальтея. Астероид никуда не делся. Не отвалился из-за внезапного маневра.

Это, впрочем, было мышлением Корабля: «Иззи» важней всего остального. Ей, как и остальным, следовало отныне мыслить в категориях Облака. Большая часть населения находится на каплях. «Иззи» нужна, чтобы капли могли выжить.

С трудом оторвав взгляд от окна – тоже, кстати, устаревшая привычка, – Айви перевела его на экран планшета, показывающий положение каждого из объектов Ковчега. Приложение именовалось «Параматрицей». Оно отнюдь не отображало в буквальном смысле виртуальную модель того, как выглядит Облако со стороны – хотя такой режим тоже можно было вызвать в одном из меню. «Параматрица» представляла собой шедевр визуализации данных, понятный, однако, лишь таким, как Айви, Дюб и большинство каппи, длительное время изучавшим орбитальную механику. Отталкиваясь от эмпирических наблюдений Лины Феррейры и других математически образованных биологов, математики – такие, как Чжон Ху – экстраполировали роевые алгоритмы с трех на шесть измерений, а физики – такие, как Айви – нашли способ реализовать эти алгоритмы в рамках накладываемых орбитальной механикой ограничений. Если не вдаваться в подробности, каждый корабль в Облаке был представлен на трехмерной схеме точкой, соответствующей информации о его орбите. Для того чтобы полностью описать орбиту, требовалось шесть чисел – шесть орбитальных параметров, которые все теперь называли «парамами». Любая схема могла показать лишь три парама из шести. Здесь вступало в действие волшебство пользовательского интерфейса, но он требовал постоянного внимания и напряжения всех клеток мозга даже от таких, как Айви. Суть, однако, сводилась к тому, что любая капля рассматривается как снаряд, который может поразить «Иззи» или другую каплю, если с парамами что-то не так. В гипотетическом, предельно простом случае Облачного Ковчега, состоящего лишь из двух капель, требуется одно-единственное вычисление, а именно ответ на вопрос: «Врежется ли Капля-1 в Каплю-2, если их курс останется неизменным?» В Облаке из трех капель необходимо также ответить на вопрос, врежется ли Капля-1 в Каплю-3, а также – не столкнутся ли 2 и 3. Итого – три вычисления. Если расширить Облако до четырех капель, нужно уже шесть вычислений и так далее. С математической точки зрения такие числа называются треугольными и представляют собой разновидность биномиальных коэффициентов, но существенно здесь то, что количество вычислений быстро растет с увеличением числа капель. Для облака из ста капель требуется 4950 вычислений, из тысячи капель – более полумиллиона. Для несложных компьютеров времен «Аполлонов» это стало бы непосильной задачей, но по современным стандартам она считалась бы полной ерундой – при условии, что по орбите каждой капли имеется точная информация. Традиционный централизованный подход требовал бы, чтобы каждая капля передавала свои парамы компьютеру на «Иззи», а он бы проводил вычисления и сообщал результаты. Процесс можно было сделать еще более надежным, если бы радары «Иззи» постоянно наблюдали за каплями, вычерчивая их орбиты и заполняя возможные пропуски в данных. Нечто подобное происходило в действительности, причем сразу на нескольких компьютерах «Иззи». Но и это было мышлением Корабля. Мышление Облака требовало, чтобы каждая капля самостоятельно вела наблюдение и выполняла все вычисления. Компьютер на отдельно взятой капле – назовем ее Капля-Икс – возможно, не располагал достаточной информацией, чтобы отслеживать все остальные капли Облака, но мог определить те, что представляют непосредственную опасность, и сосредоточиться на них. Компьютеры других капель, как и центральные серверы на «Иззи», могли ему в этом помочь, отправляя сообщения, означающие более или менее: «Может, ты и не в курсе, но угрозу для тебя может представлять Капля-Игрек, не хочешь ли внести ее в список первоочередного наблюдения?» На что Капля-Икс могла бы ответить: «Спасибо, конечно, но у меня нет точных парамов для Капли-Игрек – «Иззи» перекрывает вид моему радару». Здесь Облако в некотором роде должно понять: Иксу и Игреку требуется более подробная информация о парамах друг друга, и оно изменит соответствующие приоритеты, чтобы так и произошло.