Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне - Мэтью Дж. Кирби

Тот лежал, скрючившись. Неподвижный, но еще живой. К удивлению Гейрмунна, это был старик с косматой бородой и пятнистой лысиной. Собрав остатки сил, он проклял датчан, назвав их языческими дьяволами.

– Король Эльфред отправит всех вас в ад! – прошипел старик, сплевывая кровь.

– Я там уже был, – ответил Гейрмунн, присаживаясь перед ним на корточки. – За это меня и прозвали Адской Шкурой.

– Тогда Эльфред вернет тебя туда, где тебе самое место, – засмеялся старик, но смех у него был хриплым и натужным. – Какие же вы дурни, все до одного! Эльфред родился в этих краях, а вы посмели сюда вторгнуться? Он перебьет вас и втопчет в землю, как языческое дерьмо. О вас никто и не вспомнит.

– Кто ты такой? – спросил у него Гейрмунн.

– Мое имя Сэвин. Я сражался… – Он зашелся кашлем, выплевывая кровь себе на грудь. Но кашель не остановил его, и он продолжил говорить. – Я сражался в войске Этельфульфа Берроксирского, когда он молотил вас, датчан, при Энглфилде. – Сакс закрыл глаза. – Я умираю и жалею лишь о том, что слишком стар и не смог сражаться в армии Эльфреда. А то я бы снова истреблял вас.

Несколько Адских Шкур, окруживших умирающего, засмеялись, однако в их смехе звучало восхищение.

– Где твои люди? – спросил Гейрмунн.

Сэвин молчал.

– Тебя предупредили? Это сделал щенок по имени Эзмонд?

Сакс открыл глаза. Они были полны слез и ненависти.

– Один уэссекский мальчишка стоит больше, нежели отряд датчан. Больше я вам ничего не скажу.

Но Гейрмунн знал, что он прав.

– Тогда ты мне больше не нужен, – сказал он старику.

Вынув нож, Гейрмунн ударил Сэвина в грудь, прямо в сердце, чтобы избавить от страданий. Глаза сакса распахнулись от ужаса. Открытый рот дернулся, после чего Сэвин сделал последний тяжелый вздох.

Гейрмунн обтер меч рукавом умершего и выпрямился.

– Село не сжигать.

– А почему? – спросил кто-то из воинов.

– Этот сакс любил своего короля. Возможно, Эльфред его знает. Привяжите труп у входа в дом.

Распорядившись, Гейрмунн пошел узнать, в каком состоянии его люди. Первого воина судьба пощадила. Падая, он поранился, но остался жив. У его лошади рана оказалась смертельной. Второго воина, которого звали Лётер, стрела ударила в грудь. Он прожил бы не больше дня, если бы, падая, не сломал шею. С убитой лошади Гейрмунн приказал снять седло и упряжь, а труп оставить на дороге. Выжившему воину отдали коня Лётера.

– Погибшего возьмем с собой, – сказал Гейрмунн. – Мы его похороним вдали от этого места.

Затем он вернулся к дому. Казалось, Сэвин стоит у двери. Голова его свешивалась, а руки были раскинуты, словно он хотел обнять гостей.

– Хорошо вы его поставили, – похвалил Гейрмунн.

Он надеялся, что преданность старика Эльфреду хорошо известна, а потому все увидят, какова цена этой преданности.

– Пусть вороны начинают свой пир.

Покинув усадьбу, Адские Шкуры вернулись в лес. К этому времени рассвело. Когда воины вновь оказались в гуще леса, Гейрмунн позвал Рафна и Ветра.

– Пока отдыхайте. Потом нужно будет кое-что разузнать.

– Что именно? – спросил Ветр.

– Лучник Сэвин сказал, что Эльфред родился в этих краях. Узнать бы где.

Ветр посмотрел на Рафна. Тот сощурился и кивнул:

– Как бы саксы ни упрямились, думаю, мы что-нибудь да узнаем.

Как и в тот раз, Рафн и Ветр взяли с собой Шальги. Пока они ходили, прошел сильный дождь. Воины Гейрмунна прятались под деревьями, но это их не уберегло, и они промокли до нитки. Лётера похоронили близ старого тиса и сделали приношения богам. Весь день в небе низко висели дождевые тучи, не рассеявшиеся и к вечеру. Вернувшиеся разведчики выглядели как морские обитатели, которых выбросило на берег. У Рафна был порван рукав туники, из-под наложенной повязки сочилась кровь.

– Пришлось подраться? – спросил Гейрмунн.

Рафн посмотрел на раненую руку и пожал плечами.

– Пустяки.

– Не пустяки. Досталось ему, – хмуро произнес Ветр.

Шальги смотрел в землю. Было видно, что он до крайности взволнован.

– Что стряслось? – спросил Гейрмунн.

– Нарвались на разведчиков Эльфреда, – сказал Ветр. – Их было пятеро. Мы думали, что легко справимся: четверых убьем, а пятого допросим.

– Мы их и убили, – подхватил Рафн. – А вот у того, кого оставили в живых, оказались коготки. И вдобавок… сильная воля.

– Так вы что-нибудь узнали от него? – спросил Гейрмунн.

– Да, – ответил Рафн, разглядывая свои руки. – Моя воля оказалась сильнее.

Гейрмунн заметил кровь под ногтями Рафна, но решил не спрашивать, какими пытками он вытаскивал сведения из саксонского пленника.

Ветр посмотрел на притихшего Шальги.

– К юго-западу от этого леса есть усадьба, принадлежащая королю, – сообщил он. – Отсюда до нее пять или шесть роздыхов. Стоит у подножия гряды холмов. По ним идет дорога. Усадьба называется Ванатинг. Там Эльфред и родился.

– А что слышно об армии Эльфреда? – спросил Гейрмунн.

– Движется из Редингума по этой дороге, – ответил Рафн.

Весть удовлетворила Гейрмунна. Значит, Эльфред заглотнул наживку. Но в удовлетворение вплетался страх. Если саксонская армия настигнет отряд, его в полном составе перебьют. Надежд на иной исход нет.

– Армия далеко от нас?

– В двух днях ходу, – сказал Ветр.

– Гутрум должен добраться до Варема за три. – Гейрмунн отер с бровей холодные дождевые капли. – Нужно сделать так, чтобы Эльфред продолжал идти в этом направлении.

Рафн усмехнулся:

– Нападем на местечко, где мать убирала за ним его младенческое дерьмо. Это его разъярит, и тогда он точно никуда не свернет.

– Подходящий замысел, – согласился Гейрмунн. Он посмотрел на раненую руку воина и вспомнил слова, услышанные от Стейнольфура еще в Ругаланне. – Позаботься о руке. Думаю, твой миклагардский меч будет по ней скучать, и никто из нас не сумеет должным образом его накормить.

– Он позаботится, – пообещал Ветр.

– Сходи за Стейнольфуром. – Гейрмунн указал в просвет между деревьями. – Он кое-что смыслит во врачевании. Но предупреждаю: останется уродливый шрам.

– Уродливыми шрамами приятнее хвастаться, – сказал Рафн, и они с Ветром углубились в лесную морось, оставив Гейрмунна с Шальги.

Парень сидел на стволе упавшего дерева, прислонившись к толстой сломанной ветви, что торчала, как столб.

– Тебе худо? – спросил Гейрмунн, присаживаясь рядом.