Прости за любовь - Анна Джолос

так не по себе стало за тот поступок… Они ведь настолько несчастные люди. Что он, что она.

— Больше грязной посуды там нет, — докладывает Милана, метеором ворвавшаяся на кухню. — Оля с Ритой собрали весь мусор. Так что в беседке и у костра чисто.

— Отлично.

— Девочкам велено распределиться по комнатам и спать наверху.

— Ладно.

— Вы только гляньте на них! Всё как раньше…

Отодвигает занавеску и мы дружно прилипаем к окну, откуда открывается вид на внутренний двор.

Парни сидят в вышеупомянутой беседке. Курят, что-то обсуждают, смеются.

Так тепло в груди становится, когда вижу, как Он снова улыбается.

— Ещё бы Дениса к ним, — расстроенно вздыхает Мила и Полина болезненно морщится, отступая от окна.

Произошедшее полгода назад, до сих пор морально на неё давит.

— Ты так и не сходила к нему?

— Нет.

— Почему? — искренне не понимает девчонка. — Он ведь, наверное, ждёт, что придёшь.

— Я не могу.

— Как-то это неправильно, по-моему.

— Милана, — выразительно на неё смотрю и отрицательно качаю головой.

Какая муха её сегодня укусила!

— Это просто моё мнение.

— Оставь его при себе, хорошо? — ругаю сердито.

Она обиженно поджимает губы и, прихватив с собой пакет сока, уходит.

Пять минут спустя и мы поднимаемся на второй этаж, чтобы выбрать себе комнату.

Размещаемся в крайней слева. По очереди посещаем ванную, купаем Рокки, переодеваемся в пижамы и укладываемся в кровать все втроём.

Шерстяной засыпает первым, устроившись у наших ног.

— Она права, — нарушает молчание подруга некоторое время спустя. — Из-за меня Денис в тюрьме.

— Полин…

— Я бы, может, и хотела увидеться, но как?

Разворачиваюсь к ней лицом.

Она лежит на спине. Смотрит в потолок.

— Знаешь, бабушка с детства закладывала в меня чувство отвращения к противоположному полу. Помню, как она постоянно повторяла: «Поцелуи и всё то, что творится между мужчиной и женщиной, — от лукавого. Страшный грех, за который горят в аду».

— Так и говорила?

— Да. И надо признать, её слова отпечатались на подкорке намертво. Я же парней как огня боялась и искренне верила в то, что бабушка говорит правду.

— И когда ты усомнилась в этом?

— О нет. Я не усомнилась. В ночь на выпускной, когда мы всем классом прыгали с пирса, Денис меня поцеловал, — выдерживает паузу, будто воскрешая в памяти то, что случилось тогда между ними. — Это было так прекрасно, так волнующе и пугающе одновременно, — тихо вздыхая, прикрывает глаза. — Я потом всё утро на горохе стояла. Так меня раньше наказывали.

— То есть ты сама себя наказала?

— Да, наказала. Потому что мне понравилось. Понравилось, как он целовал меня.

— Это звучит ужасно, Полин.

— Я обещала себе, что больше никогда и никому не позволю ничего подобного. Зарок дала, но… Денис появился в университете и я снова не устояла. Спортсмен, красавец. Сколько подходящих девчонок по нему убивалось и как же сильно они ненавидели меня, невзрачную мышь, к которой он проявлял интерес.

— Никакая ты не мышь, — одёргиваю строго.

— Да брось. Я была ею, Тата. Давай будем честны. Одна одежда чего стоила.

Молчим.

— Я думала, вы были с ним близки. В Питере ты сказала, что отдала ему всё, а он растоптал тебя.

— Мы были близки, пусть и не дошли до главного. Я позволяла ему очень многое, а потом страдала и корила себя за это, часами отмаливая грехи в церкви.

— Твоя бабушка нанесла тебе психологическую травму.

— Да, но это уже неважно.

— Ещё как важно.

— Представляешь, тогда, после встреч с ним, я ощущала себя страшно грязной и испорченной, — грустно усмехнувшись, открывает глаза, из которых катятся слёзы, коих было выплакано море. — Если б только знала, что настанет день и я по-настоящему в полной мере прочувствую, что это значит.

Обнимаю её крепко. Целую в висок.

— Очень сожалею о том, что он не стал моим первым мужчиной. Я хотела, чтобы было так. Возможно, если бы это произошло между нами, он поверил бы мне. Не бросил учёбу, не уехал из Сочи.

— Не плачь, пожалуйста.

— Мила говорит, я должна встретиться с ним, но как, Тата? Как смотреть ему в глаза после того, что случилось?

— Милая, ты ничего никому не должна.

Глажу её по голове.

— Я так сожалею…

— Тс-с…

Она долго плачет на моём плече, но капли дождя, барабанящие по стеклу, успокаивают, убаюкивая. Да и день, проведённый на свежем воздухе за городом, даёт о себе знать. Какое-то время спустя Поля, измученная переживаниями, засыпает и я, осторожно выбравшись из постели, оставляю их с Рокки, решив спуститься вниз.

Тихо, на носочках, прохожу через гостиную. Там, разложившись в позе морской звезды, спит Чиж.

Пробираюсь на кухню. Наливаю себе стакан воды. Приоткрыв занавеску, качаю головой.

Мой Кучерявый ещё там. Сидит с гитарой в руках. В зубах красным огоньком светится сигарета.

Быстрым шагом иду в прихожую. Обуваюсь. Надеваю свою куртку, беру в руки его кожанку и, беззвучно прикрыв за собой дверь, выхожу на улицу.

Бегом пересекаю двор. Льёт как из ведра!

— Ты чего? — спрашивает он, когда залетаю в беседку.

— Куртку тебе принесла. Сидишь раздетый в одном джемпере.

— Весна, Джугели.

— Холодно, — накидываю куртку ему на плечи.

— Почему не спишь? — убирает гитару в сторону.

— А ты?

— Не спится.

Смотрим друг на друга и я, наплевав на гордость, подхожу к нему первая.

Снова устраиваюсь на коленях и обнимаю крепкую шею.

Так и сидим.

Он курит, а я медленно и жадно вдыхаю его запах, наполняя им лёгкие.

— Не злись на меня, — целую линию челюсти. — Насчёт фамилии пошутила.

Молчит.

— Марсель.

Выдыхает дым. Тушит окурок о края пепельницы.

Обиделся. Знаю.

— Ты просто напугал меня разговорами о семье и детях, — озвучиваю, как есть.

— И что в этом такого страшного?

— Это большая ответственность.

— Моя. Не твоя.

— Для обоих, — не соглашаюсь я с ним.

— Забей.

— У тебя перед глазами был пример того, как должно быть. У меня — нет.

— Если бы ты доверяла мне, никаких страхов не возникало бы.

— Я доверяю.

— Ага. Также как они? — кривит губы в усмешке.

— Ты про ребят? — уточняю хмуро.

— Думают, сорвусь, если передо мной будет стоять бутылка?

Ах вот оно что. Намекает на отсутствие алкоголя.

— Хотели поддержать тебя.

— «Поддержали».

— Перестань, — кладу ладонь на его скулу.

— Иди спи.

— Вот ещё! — разворачиваю к себе его лицо. — Я доверяю тебе, ясно?

Дождь стучит по куполу беседки.

Глаза в глаза.

Вкладываю в этот взгляд всё, что не могу сказать.

— Доверяю, — повторяю снова.

Он соприкасается своим лбом с моим.

Целует в губы.

Почти целомудренно и мне этого сейчас так мало!