Почему нет? - Алекс Хилл

Мои пальцы, держащие бокал, сводит, но никто вокруг, кажется, не улавливает двойного дна его слов. Не знай я Ярослава лично, наверное, тоже ничего бы не поняла.

– Это ведь самое главное – быть рядом с теми, кому ты важен и дорог. Чувствовать их поддержку, знать, что ты не одинок. Пусть так будет и впредь, пап. Я желаю тебе именно этого. Чтобы ты и твоя семья были счастливы, а я буду счастлив и спокоен за вас.

Пара женщин за нашим столом умиленно мычат, неподалеку какая-то дама и вовсе смахивает слезы, а я дышу все чаще и чаще. Ярослав выходит из-за стола и шагает к отцу и его новой семье. Жанна вскакивает, точно у нее под задницей черти разводят костер, и вытягивает руку с бокалом, по-видимому, так и не заметив подвоха или просто не желая его замечать. Ярослав чокается с ней, а после с отцом. Стекло звенит по всему залу вперемешку с одобрительными криками, и только мы с родителями выпиваем молча. Сказанные Ярославом слова хорошие, правильные и действительно трогательные, но их истинный смысл скрыт под ржавчиной прошлого.

– Хороший парень, – серьезно говорит папа, потеряв свою беззаботную улыбку.

– Да, – тихо соглашается с ним мама.

– Не надо было ему сюда приходить, – цежу я, следя за Ярославом, что шагает к двери, ведущей в холл.

– Яся, – строго обрывает мама, напомнив, что за столом мы не одни. – Не хочешь проветриться?

Она стреляет взглядом в сторону выхода, активно намекая, что мне следует пойти за ним.

– Вы знаете, да? Знаете, что это за семейка? – тихо спрашиваю я.

Мама сурово поджимает губы, а папа делает еще один глоток, куда продолжительнее, чем предыдущий. Так вот откуда их неземное радушие? Не только из-за меня, из-за того, что Ярослав – мой друг. Смотрю сначала на маму, а после на папу, и гордость пробивается крыльями между лопаток. Как же я рада, что именно эти люди воспитали меня и вложили в голову все ценности и ориентиры не просто словами, но и своим примером. Благодаря им в моем мире родитель – это про покой и безопасность, а не про сделки и безразличие, но не всем так повезло.

– Скоро вернусь, – говорю я, поднимаясь, и уверенным шагом лавирую мимо столов.

Тороплюсь к выходу на улицу, но звонкий оклик настигает меня посреди холла:

– Ясь!

Останавливаюсь, стиснув зубы, и оборачиваюсь. Жанна спешит ко мне, покачивая округлыми бедрами. Ее кукольный образ режет глаз, как и невинный взгляд ничего не понимающей девочки, которая, на минуточку, уже сама мама. Желание схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть выкручивает запястья. Неужели она правда не понимает, что происходит?

– Все хорошо? Как тебе праздник? – спрашивает Жанна, хлопая пушистыми ресницами. – Еда вкусная? На столе всего хватает?

– Да, – хрипло отвечаю я, изо всех стараясь держаться в рамках приличия. – Все хорошо.

– О-о-о… отлично. – Она прижимает руку к груди и порывисто вздыхает. – Не представляешь, как я волнуюсь. Это наше первое официальное торжество вместе с Лешей. Ой, столько всего было, Ясь. Ты себе даже не представляешь, хоть сериал снимай.

Щеки стягивает изнутри. Выдавливаю из себя короткую улыбку, но уточняющих вопросов не задаю. Вряд ли мне понравятся ответы. Вряд ли Яр обрадуется, что я повыдергивала волосы его мачехе.

– А ты как здесь вообще? Вы ведь с Сережей, как я слышала, поженились. Где он? – продолжает щебетать Жанна.

– Мы… мы развелись. Недавно. Вот я и вернулась.

– Правда? Мне жаль, – удрученно произносит она, чем еще больше меня злит.

Интересно, матери Ярослава она бы так же сказала? Мне жаль, что твой муж ушел от тебя ко мне. Жаль, что он выбрал меня. Раскаленный сгусток обиды и ярости ползет вверх по горлу, и я вспоминаю Сережу и его Иру. Она тоже считает, что их история похожа на сериал? И какая в нем роль у меня? Бывшая мегера жена, которая делала ее мужика несчастным и выжимала из него все соки? А она, конечно, распрекрасная кудесница и волшебница, спасшая его из темницы отчаяния? Наверняка именно так Ира и думает, ведь каждый считает себя главным героем, а они по определению не могут быть плохими. Все злодеи остаются таковыми, только если это не их история.

– И как ты? Ясь, если тебе нужно с кем-то поговорить… – Жанна участливо заглядывает мне в глаза. – Мы давно не общались, но можем встретиться как-нибудь…

– Я в порядке, – отрезаю сухо, и с лица Жанны вдруг сходят все краски наивной жизнерадостности.

Она отворачивается, закусив нижнюю губу, поджимает тонкие пальцы на руках и неспокойно дергает шеей. Приглядываюсь внимательнее и вижу уже совсем не дурочку.

– Осуждай меня сколько хочешь, ты не первая, – мрачно произносит Жанна и вновь смотрит на меня воинственно и серьезно. – Но если ты думаешь, что я буду оправдываться за собственное счастье, то ошибаешься.

Не нахожусь с ответом, получив точный удар под дых, а Жанна быстро возвращает себе беззаботную маску, глядя поверх моего плеча.

– Школьные годы вспоминаете? – рядом раздается насмешливый голос Ярослава, и я чувствую его крепкую грудь, прижимающуюся к моей спине.

– Типа того, – оживленно отвечает ему Жанна. – Ярик, твой тост… это было чудесно. Правда. Твой отец, конечно, не скажет тебе лично, но, поверь, для него все это очень важно. Понимаю, у нас все непросто, но еще раз спасибо, что пришел. Я… мне так… мы…

– Жанна, – добродушно обрывает ее вымученный монолог Ярослав, – не стоит. У меня к тебе нет никаких претензий и никаких обид.

Ее глаза блестят, а подбородок морщится, и я в очередной раз поражаюсь умению Ярослава найти ровно те слова, которые, как тот распиаренный сверхпрочный скотч, залепят любую пробоину. Так точно и тонко, что не прикопаешься. Жанна хочет прощения и одобрения от сына Леши только для себя, чтобы было слаще спать на дорогих простынях рядом с мужчиной, которого она забрала с прилавка уже купленных кем-то товаров. Похоже, совесть у нее все-таки есть. Не то чтобы это заставило меня оправдать ее, но факт остается фактом.

– Спасибо, – лопочет она. – Спасибо тебе.

– Пожалуйста, – произносит Яр, и его рука скользит по моей, обхватывая ладонь.

Делаю глубокий вдох, мысли проясняются. Мы так привыкли клеймить всех неугодных и неудобных, что забываем о таком простом и важном. Каждый человек стремится лишь к одному – к счастью, а иногда пути к нему ведут через такие дебри, что страшно представить. Так, может, Ярослав прав? Какой смысл лезть в чужие