Метро 2033. Муос - Захар Петров

Испуганный спецназовец развернулся и быстро пополз на четвереньках к вертолету. Его оттащило метров на десять. Дополз до трапа. Пока карабкался вверх — упал. На ногу было невозможно ступить — она горела огнем, разрываясь от боли. Вертолетный люк открылся, и его товарищ, одетый в противорадиационный костюм, втащил уновца в шлюзовой тамбур вертолета.

Голенище сапога и носок под ним были как будто расплавлены. Кожа и плоть на лодыжке превратились в большую кровоточащую язву. Обезболивающие уколы едва помогали.

Ночью у уновца начался бред. Ему виделось, что щупальца-побеги оплетают их вертолет со всех сторон. «Камбала» оказалась внутри клубка, обвитая этими змеями. Потом побеги начали сжиматься, ломая вертолет. Через разломы обшивки в кабину вползали лианы, на концах которых скалились человеческие головы. Каждая из них норовила впиться зубами в него и его товарищей. Раненый кричал, бился, порывался выйти из вертолета. Его пришлось связать и сделать укол сильного успокаивающего.

Через два дня раненый пришел в себя. Нога его по-прежнему болела, иногда он резко вздрагивал и покрывался испариной от внезапных сильных приступов боли. Но сознание прояснилось, и боец рассказал товарищам о том, что с ним произошло. Он высказывал опасения насчет хищных побегов и просил осмотреть, не оплели ли они вертолет. Внешние мониторы не давали обзора корпуса вертолета, поэтому убедиться в обратном можно было только выйдя на поверхность. Второй уновец осуществил вылазку и, вернувшись, заверил товарища, что все нормально, никаких побегов или другой опасности не наблюдается. Раненый не верил, он просил, чтобы его отвели самого посмотреть, упрекал пилота и второго уновца в недооценке угрозы.

Схватка с неведомым растением добавила уныния в их пребывание на борту. Единственное, что по-прежнему развлекало людей, это наблюдения за Тузиком. Он был им как свой. За это время они заметили, что амфитеатр является территорией Тузика. Он несколько раз дрался на пограничных брустверах с наглыми соседями. Вот он, завидев пресмыкающееся, напоминающее одновременно большую ящерицу или маленького крокодильчика, смело вступил с ним в схватку. Кровожадные челюсти несколько раз смыкались у самой головы Тузика, но он всякий раз вовремя отпрыгивал. Прыжок — и вот уже Тузик разгрызает позвоночник рептилии. Дергающееся животное он тащит в свою «будку», где с удовольствием пожирает врага. Уновцы радостно аплодируют очередной победе соседа.

Раненый снова начал жаловаться на боль — нога распухала. Боец по-прежнему докучал товарищам просьбами выйти и проверить, не оплели ли побеги корпус вертолета. У него развивалась маниакальная фобия. В отсутствие медика было невозможно понять, что это: психическое расстройство или следствие укуса неведомого растения. Второй спецназовец был вынужден по одному или два раза в день выходить из вертолета, обходить его и сообщать об отсутствии опасности. Нервозность нарастала. Между уновцами возникла явная неприязнь из-за постоянных страхов и жалоб раненого. Со временем он стал просить, а потом и требовать, чтобы они улетали из этого места, где растения охотятся на людей. Ему объясняли, что в таком случае отряд, ушедший в метро, их не найдет и погибнет; взывали к его долгу и мужеству. Но раненый ничего не хотел слушать — его страхи были сильнее.

Родионов стал серьезно опасаться за рассудок товарища. Он не мог предложить спецназовцу ничего, кроме спиртовых компрессов и обезболивающего. Раненый выходил из-под контроля, становился агрессивным, никого не слушал. И по-прежнему все время твердил, что чувствует, как побеги заползли в вертолет.

К концу второй недели случилось еще одно событие: пропал Тузик. Раньше, даже если его не было видно на обзорных мониторах, постоянно двигающуюся точку можно было наблюдать на эхорадаре. Но в этот день, с самого утра, ни самого Тузика, ни его изображения на радаре не было. Спецназовцы, и даже сам Родионов, увидели в этом какое-то дурное предзнаменование. Просмотрели вчерашнюю запись с камер наблюдения и эхорадара. Увидели, что вечером Тузик, как ни в чем не бывало, забежал в свою «будку», но так из нее и не вышел. Родионов увеличил изображение будки. Тузик лежал там. Насколько позволяло разрешение экрана, они рассмотрели, что глаза у него широко раскрыты и мутно смотрят прямо на вертолет. Так собаки не спят — зверь явно сдох.

Это расстроило и встревожило уновцев. Конечно, животное-мутант могло умереть от старости или болезни, но вчерашнее его бодрое состояние не давало к этому предпосылок. Спецназовцы настояли на вылазке. Родионов согласился и даже сам решил принять в ней участие. Он и здоровый спецназовец оделись и вышли. Подошли к будке. По мере приближения создавалось впечатление, что Тузика удерживает какая-то паутина или длинная трава. Но когда подошли — увидели, что десятки побегов-нитей серо-зеленого цвета буквально пронизывали трупик насквозь. Нити, обвившие Тузика, стелились по земле, разделялись и соединялись вновь. Они шли к ближайшему кустарнику и точно так же пронизывали его ствол. То же самое наблюдалось и с двумя молодыми деревцами, росшими рядом с кустарником. Нити немного блестели на солнце. Если приглядеться, то становилось видно, что они неровной паутинной полосой сходили с «трибуны» амфитеатра. По центру этой полосы шел коричневый побег, от которого эти нити и росли. Паутина ползла в стороны. Встречая на своем пути траву, кусты, деревья, другие растения, она впивалась в них и становилась с ними одним целым.

Осматривая паутину, Родионов вернулся к трупу Тузика. Живот мутанта впал, ребра стали выделяться еще сильнее. Нити, в месте соединения их с трупом, слегка пульсировали и имели красноватый окрас. Не было сомнений — они пожирают труп.

Летчик присел у края паутины. Кончики нитей едва заметно шевелились и удлинялись. Они росли, ища новую добычу. Алексей потянул спецназовца за руку, и они пошли обратно.

В вертолете Родионов сразу подошел к обзорному монитору, увеличил изображение «будки» и включил запись с инфракрасной камеры наблюдения. Красно-оранжевое пятно Тузика еще в два часа ночи спокойно спало в своем убежище. Потом зверь задергался, попытался убежать, но какая-то невидимая в инфракрасном свете сила не отпускала его. Он упал и еще в течение нескольких часов дергал лапами.

Спецназовец сообщил:

— Я такого не видел. Сколько вылазок на поверхность в Москве делал — ни разу такого не встречал. И от других сталкеров не слышал.

— Наверное, это какая-то крайняя форма мутации, возможно, что-то среднее между растениями, грибами и животными, — задумчиво произнес летчик. — Эти твари явно питаются органикой, убивая и паразитируя. Значит, ты, браток, не ошибся, — обернулся он к раненому. — Оно хотело тебя съесть. Если такая дрянь залезла в местное метро — всем хана! И нашим ребятам — тоже!

Родионов был недалек от истины: увиденный ими мутант поглотил всех животных и паразитировал на всех растениях в радиусе нескольких километров от своей сердцевины. Его корневища заползли в метро и захватили станции Автозаводской линии, начиная с Партизанской и восточнее. Но корневища были не так опасны, как наземные побеги, и даже использовались жителями Муоса в быту. Они называли их «лесом».