Вслед за луной - Линда Кук

Из глубины переулка до них донесся какой-то звук. Он стих на мгновение и затем раздался снова, устремляясь мимо них все дальше в ночь. То была арфа. Кто-то с томительной неспешностью перебирал струны, и звуки постепенно складывались в мелодию — мелодию, которая когда-то плыла в воздухе над переполненным, пропахшим элем залом Нантского трактира. Тогда ее пел молодой менестрель — он был слишком пьян, чтобы удержать инструмент на коленях.

Хрип, вырвавшийся из горла Паэна, мало походил на человеческий. Молеон убрал кинжал, и теперь холодное лезвие уже не давило ему на шею.

— Если я срежу кляп, вы сможете говорить шепотом. Но если вы повысите голос, чтобы ее спугнуть, я убью вас — быстро и без всякого сожаления.

Молеон разрезал ткань, удерживающую кляп, и Паэн выплюнул его изо рта, однако руки его все еще были связаны.

— Песня, — проскрежетал он через силу. — Та самая песня, которую он пел…

— Кто?

Голос Молеона словно вобрал в себя всю боль, которую Паэн испытывал несколько мгновений назад.

— Арфист, — шепотом ответил Паэн. — Человек, который привез золото Меркадье, чтобы тот подстроил смерть Джоанны Мерко. Это его песня. Я сам слышал, как он пел ее в Алете, но лишь позднее понял, что именно он и был тем посредником.

Молеон побледнел как смерть и принялся вертеть в руках кинжал. На какой-то миг Паэну показалось, что Адам собирается пустить его в ход против себя самого.

— Агнес? — спросил он чуть слышно.

— Агнес, — ответил Молеон. Паэн с трудом поднялся на ноги.

— Но вы не можете допустить…

— Я давно об этом догадывался, — прошептал Молеон. — Впервые эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел у нее в руках кувшин с медом, который она предлагала тому несчастному старику в Уитби.

Паэн бросился бежать в сторону дома, но охранники преградили ему путь. Молеон схватил его за запястье и снова швырнул на землю.

— Я поменял местами кубки! Вы слышите меня, глупец?! Я переставил кубки! — Он посмотрел в сторону дома. — Теперь мне остается только ждать. И вы тоже ждите. Если мои самые мрачные предположения подтвердятся и Агнес действительно хотела, чтобы ваша дама заснула.., надолго, то моя жена этой ночью обретет вечный покой. И я не позволю вам ее пугать.

. — Если Джоанна выпила хоть глоток…

— Нет. Кубки были приготовлены заранее, и я поменял их местами. Агнес ничего не заметила. И раз уж ей суждено умереть, пусть она встретит свой конец без страха. Если мне придется вас убить, чтобы помешать вам поднять тревогу, я сделаю это без малейших колебаний.

Никогда еще Паэну не казалось, что, кровь его холодна как лед.

— Если только вы мне солгали, — прошептал он, — я найду вас и вырву жизнь из вашего тела дюйм за дюймом. Взгляд Молеона заставил его отшатнуться в ужасе.

— Вряд ли вы сможете причинить мне боль сильнее той, на которую я сам обрек себя.

Он поднял глаза на освещенный прямоугольник окна высоко над мостовой. Паэн тоже посмотрел в ту сторону и заметил в окне силуэт молодой женщины, держащей в руке арфу.

— Это она?

Молеон отвел глаза от окна, словно не в силах вынести этого зрелища.

— Это моя жена.

Мягкий женский голос зазвучал снова, продолжая песню арфиста, после чего, быстро доведя ее до конца, замер перед тем, как перейти к следующей затейливой мелодии.

— А инструмент? — спросил Паэн.

— Куплен, по ее словам, у одной служанки в трактире недалеко от Алета.

Паэн уже начинал верить в немыслимое.

— Если это правда и она выпила яд… Неужели вы позволите ей умереть без покаяния? Адам Молеон покачал головой.

— По-видимому, она использовала сок мака, потому что старый Хьюго Мерко незаметно погрузился в сон, не издав ни звука, а утром мы нашли его в постели мертвым. Вряд ли можно желать для себя более легкой смерти. — Голос его стал хриплым от горя. — У меня еще будет время привести к Агнес священника, чтобы исповедовать ее перед тем сном… Когда яд начнет действовать, ей не придется корчиться от страха, поскольку сок мака притупит все ее чувства, как телесные, так и душевные. — Молеон отвернулся от света в окне. — Она еще слишком молода, и я не позволю, чтобы ее судили обычным порядком.

Паэн поежился, слушая нежный голос, напевающий что-то в Ночи.

— Это не может быть правдой! Зачем такой женщине убивать?

— По-видимому, ей стало известно о том, что я собирался сделать предложение Джоанне в первые дни ее вдовства, — ответил Молеон. — Именно с этого.., моего выбора и начались все беды. Когда Джоанна исчезла и мы уже решили, что она погибла в лесу, Агнес явилась ко мне и заговорила о помолвке, которую задумал для нас ее брат за несколько недель до своей смерти. И" еще она добавила, что теперь, когда к ней перешло состояние Джоанны, она может принести мне хорошее приданое. Тогда я женился на ней, не ради состояния Мерко — ведь я богат, — но потому, что к моменту гибели Мальби наш брак был делом уже почти решенным. Она… — Голос изменил Молеону.

Мелодия песни постепенно затихала.

— Вам ничего другого не оставалось, — прошептал Паэн. — Теперь я понимаю, что для нее уже ничего больше нельзя сделать.

Молеон перерезал веревки, связывавшие руки Паэна.

— В таком случае уходите и возвращайтесь за вашей женой на рассвете. Увезите ее подальше отсюда, чтобы она никогда не узнала о том, что Агнес…

Паэн покачал головой:

— Джоанна должна все узнать — не сейчас, позже, перед тем как я отправлюсь в Нормандию. Если она пожелает принять меня обратно, я вернусь к ней и между нами уже не останется никаких тайн. — Он бросил последний взгляд на свет в верхнем окне дома. — Я приведу к вашей двери священника и подожду здесь до утра.

Откуда-то сзади к ним приблизились охранники вместе с Матье, все еще связанным и с кляпом во рту. Он ошеломленно переводил взгляд с искаженного мукой лица Молеона на слезы в глазах Паэна.

— Итак, на рассвете забирайте вашу даму вместе с ее спутниками и уезжайте из города, — произнес Молеон. — Я передам королю, что вы вернетесь, чтобы присоединиться к его армии, когда он отплывет в Нормандию.

Паэн кивнул.

— А вы? — спросил он. Молеон убрал кинжал в ножны.

— Если я не погибну в Нормандии, у меня еще будет время подумать о будущем.

Адам побрел к дому виноторговца и долго стоял под окном, не в силах оторвать взгляда от молодой жены. Как только она закончила свою песню, он открыл дверь и вошел в дом.

Джоанна не хотела покидать дом виноторговца, не попрощавшись с Агнес. Тем не менее она покорно встала с постели, оделась в слабом свете заходящей луны и осторожно спустилась по темной лестнице. Эдвину и молодому Рольфу не терпелось покинуть переполненную комнату внизу, где они провели шумную, беспокойную ночь вместе с двадцатью воинами Молеона. Самого Адама, похоже, тоже терзала бессонница, и он был непривычно резок с ней, когда она последовала за ним в горницу. Он поклонился ей и, подведя к окну, жестом указал на узкий переулок перед домом.