Златоуст и Златоустка - Николай Гайдук

1

Искусство и литература – после того, как в государстве произошёл переворот, а вслед за этим дикая Гражданская война – несколько лет никому и даром были не нужны. Но время шло и ситуация менялась. Искусство и литература понемногу становились востребованными. Только и тут не обошлось без перемен. Выражение лица нового искусства и новой литературы всё больше и больше напоминало физиономию официанта: «Чего изволите-с?» Деловые энергичные люди, прежде всего молодые, довольно скоро сообразили: печатать книги – всё равно, что печатать деньги – озолотиться можно. И поэтому неудивительно, что в самом центре Стольного Града появился «Издательский дом господина Бестселлера». Дерзкое название. Да только и хозяин, видать, не промах; с большими деньгами, с большими людьми нужно было дружить, чтобы позволить себе эдакую роскошь – издательский дом в самом центре.

И вскоре по разным углам Стольнограда конкуренты зашептались:

– А кто он такой, этот Бес?

– А хрен его знает! Говорят, что из-за границы.

– Да нет, доморощенный. Говорят, что настоящая фамилия у него – Толстотомин или Толстотомычев.

– Толстый Том, я слышал, его зовут. Такой, говорят, что не обхватишь.

– Зато он обхватил – всю страну. Филиалов понатыкал, словно картошку на огороде.

– Нельзя объять необъятное. В Лукоморске был филиал, да лопнул.

– И ничего не лопнул. Я на море отдыхал в том краю. Процветает филиал. Просто там директора сменили после скандала. Не помните? Они хотели Златоуста заполучить, а получился пшик.

– А я так слышал, будто директора тогда убили, а дом его сожгли.

– Это враки. Директор живой. А спалили Дом творчества, там был бордель.

– Хороший был дом. Я там отдыхал когда-то.

– В борделе?

– В Доме творчества.

– А это разве не одно и то же? Разве этот Бес не печатает порнографию для домов терпимости? Я слышал, у него уже были разборки с полицией…

– Бесцеля выкрутится. Жук ещё тот.

Успешному предпринимателю господину Бестселлеру за глаза дали имя «Бесцеля». Но это от зависти, от коммерческой ревности. У Толстого Тома была ясная, твёрдая цель – своей книгопечатной мощью задавить всех конкурентов, как тараканов. И у него это прекрасно получалось, потому как личность была неординарная, соображаловка и день, и ночь работала. В нём таилось что-то нечеловеческое или, лучше сказать, механическое, будто кем-то запрограммированное, заранее рассчитанное. И внешний видок господина Бесцели был странноватый – вычурный и словно бы карикатурированный. Густопсовая причёска наползала на низкий лоб. Крупные черты лица казались набросанными наспех. Увесистый подбородок словно оттягивал голову книзу. Крупные «конские» зубы, не помещаясь во рту, выглядывали из-под верхней губы. Глаза, налитые кровью – будто глаза вурдалака – пугали стеклянно-ледовитым выражением.

И при всём при этом в нём было обаяние, харизма. От природы обладая пробивной, таранной силой, наделённый компанейским характером балагура, господин Бесцеля года три назад стал хозяином этого уникального особняка – историческое здание, которое собирались отдать под музей. И тут же новый хозяин – в нарушение всяких санитарных норм и архитектурных правил – сделал перепланировку здания, произвёл капитальный ремонт с привлечением ноу-хау. И теперь – ни снаружи, ни внутри – нельзя было узнать старинный русский особняк, налепивший на себя кучу всевозможного архитектурного излишества, не отличавшегося ни мерой, ни вкусом.

Именно этот «Издательский дом» выдал на-гора первые романы Златоуста и примерно за год получил такие баснословные барыши, какие не снилась даже двум десяткам подобных издательских домов. Вдохновлённый этими успехами, Толстый Том начал подумывать о том, чтобы сделать творческую встречу с легендарным Златоустом, которого называли ещё «Король Мистимир» – то бишь, Король мистического мира. В недавнем прошлом господин Бесцеля хотел устроить творческую встречу в Лукоморске – море бод боком, можно приятное с полезным совместить. Но ничего тогда не вышло из этой затеи. Однако же настырный господин Бесцеля не привык отступать. Он опять загорелся идеей во что бы то ни стало явить народу чудо в виде Златоуста. Да и сам генеральный директор, честно сказать, давно уже горел желанием посмотреть на автора, который обогатил издателя настолько, что многим пришлось потесниться на страницах журнала, каждый год публикующего списки самых состоятельных людей планеты.

2

С утра пораньше генеральный директор собрал своих сотрудников на совещание. Самолюбивый, властный господин Бесцеля учинил сотрудникам головомойку – его не устраивало то, что делается в рамках встречи Короля Мистимира, ну, то бишь, Златоуста. Генеральный директор всегда применял самые резкие и даже нецензурные выражения, которые давно уже стали привычными не только в устной речи, а даже в книгах. Перво-наперво Толстый Том расчихвостил всё, что было на фронтоне издательского дома и над проспектами – раскритиковал бездарные плакаты и растяжки, призывающие любить и читать непревзойдённого Короля Мистимира.

– Это что? Реклама? – Взбеленившийся директор вышагивал по кабинету и доходчиво объяснял: – Нет, это не реклама. Это онанизм.

Заместителем генерального был некий Литага – молодой, но ушлый, пронырливый супчик. Говорят, что раньше он работал где-то в провинции, потом в Стольноград перебрался и по протекции, а проще говоря, по блату устроился в престижный «Издательский дом».

И вот этому Литаге, заместителю, больше всех досталось.

– Это что? Организация работы? Промоушен? Да? – кричал Бесцеля, брызгая слюной и матюгами. – Где все то, что было тобою обещано? Где? Я спрашиваю. Где? В гнезде? Молчать! Ещё один такой прокол – и я тебя к себе даже дворником не возьму! Заместитель называется. Г… давно на палочке! Я на тебя надеялся! А ты? Престиж издательства роняешь ниже плинтуса?

– Господин Бесселя, но время ещё есть, – пролепетал заместитель, – можно ещё…

– Можно козу на возу! – перебил генеральный. – Молчать! Я никаких оправданий знать не желаю! Ты мне хоть роди его, Златоуста хренова, Короля или царя Гороха! Из-под земли достань! Пускай он перед публикой появится! Ясно? Тиражи стали падать. Надо как-то интерес народа подогреть. А как? Не паяльник же вставлять ему в же…

Наливаясь кровью, Толстый Том ходил по кабинету и время от времени швырял под ноги всё, что попадалось под руки – книги, папки с договорами; такая привычка была у него, так он сам себя пытался нейтрализовать. Но папки да книги – это ерунда. Страшно было другое.

Влюблённый в оружие всяких систем, начиная от рогатки, заканчивая ядерной бомбой, господин Бесцеля свой рабочий кабинет обустроил весьма оригинально. Все, кто здесь бывал впервые, поражались такой милитаризации. Военная мощь кабинета разрасталась не по дням, а по часам. Совершенно новые виды пистолетов, автоматов и гранат то и дело появлялись прямо на столе директора, валялись на полу, на подоконниках, висели по стенам. И в минуту гнева господин Бесцеля мог схватить наган и даже автомат – и выстрелить в виновника того или иного происшествия. И хотя патроны были холостые – не дай бог никому испытать этот кошмарный расстрел, «расстрел без выходного пособия», как шутил сам директор, который запросто мог перепутать, где холостой, а где боевой – при таком количестве разнокалиберных штуковин.