Отягощенные злом. Разновидности зла - Александр Афанасьев

– А теракты в метрополии?

– Да, сир, такое есть. Но у русских совершенно другое, фаталистическое отношение к миру. На Востоке говорят Иншаалла, что значит – если так будет угодно Аллаху. Русские в таком случае говорят – авось пронесет. Это почти то же самое. Но если не проносит, если раздается взрыв – газетчики не печатают гневных материалов с критикой правительства, в Парламенте не начинаются слушания. Вопрос бывает лишь в том, кому и как русские станут мстить. Но мстить они будут, в этом не сомневаются ни сами русские, ни те, кто борется против них. Русские всегда мстят.

– Капитан-лейтенант Кейн, которого я принял перед вами, рассказал мне еще кое-что про русских. Не желаете послушать?

– Ваше Величество…

– Капитан-лейтенант Кейн, как вы знаете, рос в Константинополе, затем в Санкт-Петербурге, также в Севастополе. Старую добрую Англию он увидел впервые в тринадцать лет, будучи уже подростком, причем больше русским подростком, чем британским. Знаете, что его поразило больше всего, когда он ступил на землю Великобритании?

– Что, сэр?

– То, что здесь все говорят на одном языке. Он вырос в Константинополе, где говорят одновременно на трех языках – турецком, арабском и русском. В Санкт-Петербурге услышать французскую речь можно так же часто, как и русскую, даже чаще, кроме того, местные хорошо знают немецкий для общения с европейцами. То, что здесь все говорят на английском, поразило его, это одно из самых ярких воспоминаний его подросткового периода. Ему пришлось долго перестраиваться, потому что он привык говорить на всех языках континента кроме английского…

– Сэр… – сказал граф, который не понимал ход мыслей короля.

– Дело в том, что русские совершенно иначе подходят к вопросу колониальной экспансии, нежели мы. Капитан-лейтенант Кейн хорошо знает русскую историю, потому что учился в русской гимназии, и он привел один очень показательный пример. В двенадцатом веке русское государство, которое в то время не было ни централизованным, ни сильным, а представляло собой конгломерат княжеств времен феодальной раздробленности, пало под натиском степных кочевников, которых тогда называли монголо-татары. Столица объединенного государства русских князей – Киев – пала под натиском татаро-монгольского воинства, войско было уничтожено, аристократия погибла в боях. Но уже через триста лет русский царь Иван Грозный взял бывшую столицу Золотой Орды – Казань[77]. И Золотая Орда стала частью русского государства – объединенного русского государства. Это поразительный факт, граф, когда войска колонизируемой страны, полностью уничтоженной страны, берут штурмом столицу страны-колонизатора, причем от полного разгрома до абсолютной победы прошло около трехсот лет, по историческим меркам ничтожный срок! Клянусь, граф, я получил истинное удовольствие, когда узнал это.

– Да, небезынтересный факт, Ваше Величество, – согласился граф Сноудон. Он все еще не понял, куда клонит Король.

– Факт просто великолепный, таких примеров в мировой истории очень немного, если есть вообще…

– Сир, вообще-то германские варвары взяли Рим, – деликатно сказал граф.

– Не совсем аналогичная ситуация, – сказал Король, – я думал об этом. Разница в том, что варвары никогда, по сути, не попадали под иго Рима и никогда не терпели от Рима столь тяжелого и страшного поражения, которое потерпели русские от монгольских кочевников. Варвары просто появились, когда Рим ослаб, и нанесли удар. Русское же государство возродилось фактически из пепла. И это произошло не одиножды, а дважды, граф. Второй раз – когда польский Король, действуя от лица объединенной католической Европы, пытался поставить на русский трон католика, покорного полякам и Папе. Но закончилось все тем, что русские взяли Варшаву и включили ее в состав своего государства… – Король резко остановился. – Понимаете, о чем я?

– Признаюсь, нет, сир.

– Капитан-лейтенант Кейн рассказал о том, что, несмотря на то что Золотая Орда потерпела поражение и перестала существовать, татаро-монголы до сих пор сохранились, только теперь это два народа – татары и монголы[78]. Но каждый из них осознает себя не как часть русского народа, а именно татарами и монголами, отдельными народами, находящимися в подданстве русскому императору, точно так же как и русский народ, на тех же правах и с теми же повинностями.

– Русские всегда умели договариваться… – сказал граф.

Король покачал головой.

– Это не договоренности. Это принципиально иная форма территориальной экспансии. Я понял это только тогда, когда капитан-лейтенант Кейн рассказал про языки. Русские не покоряют народы – они включают их в свое пространство. Татары в России – наследники великой кочевой империи – не считают себя порабощенными или побежденными, как считают себя порабощенными и побежденными жители Индостана. Жаль, что ни отец, ни бабушка не знали этого раньше, может быть, тогда все пошло бы по-иному.

– Они учат языки, – сказал граф и попал в точку.

– Именно! Именно, Сноудон, именно! Когда мы приходим куда-то – мы, англичане, – мы приносим туда свой образ жизни и требуем от местных соответствовать ему. Мы учим местных английскому языку и нашему образу жизни. Мы с детства читаем Баден-Пауэлла[79], где говорится об имперской ноше, а русские читают и действуют совсем по-другому. Они не навязывают аборигенам свой язык, они учат их язык. И они учатся у них, перенимая то, что считают полезным, – капитан-лейтенант Кейн сказал мне, что русский язык за время, пока русские расширяли свою Империю, изменился почти до неузнаваемости, равно как и их кухня – национальная русская кухня на девять десятых состоит из блюд, заимствованных у других народов!