Дом у озера - Кейт Мортон

Элис увидела свою версию в новом свете. Полная бессмыслица: садовник, чьи друзья нуждаются в деньгах, похищает сына работодателей в ночь, когда те устраивают большой прием, и хочет потребовать выкуп. Он использует потайной туннель и пузырек со снотворными таблетками, в точности следуя плану, который придумала шестнадцатилетняя девица… Смех, да и только! Никакой Бен не похититель. Элис позволила чувству вины себя ослепить. Подростковая убежденность застывает как цемент, и никакими взрослыми рассуждениями ее не поколебать. Впрочем, Элис и не пыталась. Из кожи вон лезла, чтобы вообще об этом не думать.

Версия Деборы, хотя и неприглядная, отличалась ясностью. В ней была логика, простота, выраженная в последовательности событий и даже неизбежность. Тео никогда не покидал пределы Лоэннета. Именно поэтому полиция не нашла никаких следов. Он погиб дома, от рук человека, которого любил и кому доверял. Еще одна жертва Первой мировой и ее бесконечных ужасов.

Элис почувствовала, как оживает горе, вызванное той давней смертью, глаза под темными стеклами очков наполнились слезами. Она оплакивала своего маленького брата, а еще отца, хорошего человека, совершившего чудовищное преступление. В эту минуту жизнь показалась Элис невыносимо жестокой и холодной, и она вдруг поняла, что очень устала. Хотя Элис не верила в Бога, сейчас она благодарила его за то, что Клемми погибла, так ничего и не узнав. Умерла, веря в свою сказку о бездетной паре и о новой счастливой жизни Тео.

Замешательство и угрызения совести, ужас и скорбь переплелись в душе Элис, когда она в конце концов отправилась домой. И все же вечером, выйдя на станции метро «Хэмпстед», Элис почувствовала и облегчение. Все это время она винила себя за то, что рассказала Бену про туннель, – а через семьдесят лет признание Деборы, предполагавшее совсем другую версию, в некотором роде сняло камень с души Элис.

Впрочем, не облегчение подвигло Элис попросить Питера позвонить Сэди Спэрроу, а любопытство. Когда-то Элис рассмеялась бы в лицо тому, кто предположил бы, что она доверит самые интимные подробности своей семейной истории постороннему человеку. Не позволили бы гордость и скрытность. Но Элис состарилась. Время истекало. Услышав рассказ Деборы, она так и эдак вертела имеющиеся факты, переставляла их в различной последовательности. Картина жизни изменилась, и Элис, лежа без сна в постели, вдруг поняла, что должна узнать правду.

Долгие годы писательства приучили мозг тщательно сортировать информацию и превращать ее в повествование, и потому ей потребовалось совсем немного времени, чтобы выстроить факты по порядку. Однако доказательств не хватало, тут и там зияли прорехи; хотелось их заполнить. Элис сама провела бы расследование, но всему свое время и место, а в восемьдесят шесть лет уже чувствуешь некоторые физические ограничения. Появление профессионального детектива, рвущегося докопаться до правды, казалось мистически предопределенным, как сказала бы мама. Кроме того, после тщательного изучения личности Сэди Спэрроу, которое Элис проводила со вторника, задействовав свои знакомства в Департаменте уголовного розыска, Сэди уже не была посторонней.

Элис достала досье и тщательно прочитала заметки, задержавшись на описании недавних расследований Сэди. Судя по всему, она была отличным сыщиком, о ней отзывались по-разному: называли влюбленной в свою работу, настойчивой и просто упертой. В ее послужном списке не нашлось ни одного темного пятна, и даже Дерек Мэйтленд не хотел говорить о ней ничего компрометирующего, а это уже что-то. Однако Элис умела быть убедительной, и он сдался. Элис следила за делом Бейли в прессе – ее всегда интересовали дела о людях, пропавших без вести. Вскоре полиция заявила, что мать бросила девочку, и расследование прекратили, а после Элис прочитала статью, где утверждалось, что дело замяли. Она догадалась, что проболтался кто-то из своих, а теперь точно знала, кто именно. Никогда не лишне подстраховаться, и хотя сама мысль об этом была неприятна (как ни крути, шантаж есть шантаж), Элис не сомневалась, что с информацией, полученной от Дерека Мэйтленда, она сумеет убедить детектива Спэрроу не распространяться о наследии семьи Эдевейн.

Элис закрыла папку и взглянула на часы. Минутная стрелка почти дошла до цифры двенадцать, и это означало, что через несколько секунд Сэди Спэрроу опоздает и Элис получит небольшое, но приятное преимущество. Станет хозяйкой положения, и все будет в порядке. Она вдруг поняла, что сдерживает дыхание, и покачала головой, удивляясь приступу суеверности. Вот ведь дурочка! Как будто если гостья опоздает, то встреча пройдет успешно!.. Элис собралась, взяла газету с кроссвордом, который пыталась закончить еще с завтрака, и бросила бесстрастный взгляд на секундную стрелку, приближающуюся к двенадцати. Минутная стрелка дернулась, когда в дверь постучали, и, как Элис ни успокаивала себя, ее сердце тоже подпрыгнуло.

Стоя на парадном крыльце, Сэди переводила дыхание. Всю дорогу от автобусной остановки она бежала, что весьма нелегко в туфлях, в последнюю минуту извлеченных из шкафа. Пыльные, они попахивали плесенью, и, как оказалось, один каблук держался только на полоске клея. Наклонившись, Сэди вытерла пятно, которое не заметила раньше. Ноги выглядели чужими, словно принадлежали другой женщине, и Сэди сомневалась, что эта особа ей нравится, но Э. С. Эдевейн славилась элегантностью, нельзя шокировать пожилую даму своим растрепанным видом. Опаздывать она тоже не хотела, хотя пробежка на неустойчивых каблуках далась нелегко. Элис Эдевейн ценила пунктуальность. Однажды она отказалась дать интервью опоздавшему журналисту, а в другой раз вынудила ведущего шоу на Би-би-си работать в прямом эфире без подготовки, и только потому, что он заставил себя ждать. Последние два с половиной дня Сэди провела в лихорадочных поисках информации об Элис Эдевейн, пересмотрела множество старых интервью и прочитала все, что только смогла найти, оттого и знала такие подробности. (Как ни странно, узнавать Элис Эдевейн оказалось делом приятным, было в ней что-то притягивающее, к тому же это занятие отвлекло Сэди от мыслей о втором письме Шарлотты Сазерленд.) Еще Сэди выяснила, что писательница предпочитает кустарниковые растения цветам, и удовлетворенно кивнула, заметив на подоконниках горшки с самшитом. Пока все идет хорошо. С вновь обретенной уверенностью Сэди поправила манжеты. Она возьмет разговор в свои руки и не уйдет, пока не получит нужные сведения.

Едва она собралась постучать второй раз, как вдруг дверь распахнулась, но за ней стояла не Элис Эдевейн, а молодой человек лет тридцати, с длинными ногами и клочковатой бородкой. Он выглядел как статист из фильма о группе «Роллинг Стоунз». Сэди почему-то сразу почувствовала к нему расположение.

– Питер? – спросила она.

– Детектив-инспектор Спэрроу! – улыбнулся молодой человек. – Заходите, Элис вас ждет.

Под ногами скрипели половицы, откуда-то доносилось тиканье часов. Питер привел Сэди в гостиную, тесно обставленную, элегантную и по ощущению больше подходящую для мужчины.

Сэди сразу узнала Элис Эдевейн, которая сидела в кресле у пустого камина. Как часто бывает, когда встречаешь известную личность, вдруг возникло чувство, что они знакомы. Не легкое дуновение дежа-вю, а искреннее убеждение, что хорошо знаешь этого человека. То, как Элис скрестила ноги в брюках, как держала газету, даже упрямо выдвинутый подбородок казались до боли знакомыми. Глупо, конечно, подумала Сэди, она знает Элис только по многочисленным интервью. В памяти всплыла строка: «Нет ничего более утомительного, чем человек, который принимает узнавание за дружбу», и Сэди покраснела, поняв, что это из книги про Диггори Брента, которую она прочитала неделю назад.