Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина

И вдруг — гром среди ясного неба. Ему и в голову не приходило, что Маша может быть чем-то недовольна. Всегда спокойная, улыбающаяся… Обычно она ему уступала. Но только не в этот раз. Как ни уговаривал, ни упрашивал — все равно собрала вещи и ушла. Не к кому-то другому — к родителям.

И жизнь кончилась. Ну, если и не кончилась, то остановилась. И так не слишком яркая и богатая событиями, она стала совершенно тупой и никчемной. Звонок будильника — и одна мысль: как прожить этот день, унылый и бесконечный, что бросить в темную, сосущую пустоту, прочно обосновавшуюся в душе. Иногда подступало отчаяние, острое, как битое стекло, и тогда хотелось умереть. Заснуть и не проснуться. Впрочем, засыпалось тоже с трудом — под кроватью прочно обосновалась бессонница, похожая на лисицу с мелкими зубами.

Наверно, он тосковал даже не по Маше, а по прежней жизни, которая никогда не вернется. По тихой, уютной жизни, похожей на разношенные домашние тапочки. Друзья говорили: хватит уже дурью маяться, найди себе нормальную женщину. Ты сейчас самый ценный кадр — тридцать пять лет, без жилищных и материальных проблем, даже алименты платить не надо. Посмотри в зеркало, красавец какой: высокий, стройный. Глаза синие, брюнет с благородной проседью. Он пытался искать — не получалось. Да и не хотелось. Хотелось покоя и тишины, а были только боль и смятение.

А потом вдруг пришла желанная тишина. Было ни хорошо и ни плохо — тихо. И он боялся спугнуть эту тишину. Взял отпуск и перед самым Новым годом уехал на Валдай. В крохотный пансионат на берегу петлистой речушки. Посреди дикого леса. Знакомый ездил, сказал, что помереть со скуки можно. То, что нужно.

Тишина внутри, тишина снаружи — он лечился ею. Видеть никого не хотелось. Завтрак, обед, ужин — вот и все общение. Необременительное. Столик на троих, соседи — старички-супруги. «Доброе утро — разрешите — передайте, пожалуйста — всего хорошего — спокойной ночи».

В первую же ночь выпал снег, которого уже и не ждали. Он падал медленно и мягко, огромными пушистыми хлопьями, к утру мрачный еловый лес за окном стал парадно-белым. Потом ударил мороз. Не просто какой-то там жалкий морозец, а самый настоящий морозище. Поверх снега лег похожий на крупную соль иней. Уставшее за год ленивое солнце подслеповато щурилось.

Кирилл плохо ходил на лыжах, а санки и прочую ерунду для катания с гор и вовсе презирал, считая детской забавой. Ему нравилось просто гулять по лесу. Вокруг главного корпуса был устроен терренкур, несколько дорожек уходили далеко в чащу, вот по ним он и бродил два раза в день. Это был настоящий ритуал.

Позавтракав, он натягивал куртку-аляску, теплые сапоги, меховую шапку и медленно шел среди заснеженных елей, наслаждаясь терпким морозным воздухом — и одиночеством. Изредка попадался кто-то навстречу, кивал ему, и Кирилл кивал в ответ — как милостивый хозяин здешних мест. «Мороз-Воевода дозором обходит владенья свои», — вспоминал он. Ему на самом деле нравилась эта игра — представлять себя властелином здешних лесов, снега, солнца.

После обеда он снова отправлялся в лес и бродил, пока снег не начинал маслянисто розоветь. Возвращался в сумерках, отогревался в качалке под теплым пледом, пил кофе. После ужина смотрел телевизор, читал и ложился спать. Сон приходил сразу же — глубокий и спокойный. В пансионате по вечерам показывали кино, устраивались танцы, был бар, бильярд, но его это не интересовало.

На пятый день своего затворничества Кирилл встретил на прогулке девушку, которую прежде не видел, — наверно, только что приехала. Она шла навстречу, засунув руки в карманы серебристо-серой короткой дубленки с капюшоном. Щеки на морозе раскраснелись, снег скрипел под белыми сапожками. Он кивнул ей — здесь так было принято, все раскланивались со всеми, как на водах в позапрошлом веке. Она улыбнулась — радостно, словно хорошему знакомому, и он не смог не улыбнуться в ответ. «Надо же, какая Снегурочка!»

Потом Кирилл встречал ее в столовой, в лесу, и они обменивались улыбками. Девушка, как и он, гуляла всегда одна, и почему-то ему показалось, что она тоже играет в эту немного смешную и немного стыдную — никому ведь не расскажешь, не поймут! — игру. В Мороза-Воеводу. С этого момента он словно начал играть вместе с ней. И в улыбку приветственную вкладывал вот что: в лесу нашем все в порядке, ели заснежены, сугробы никем не потревожены, только солнце, ветер и мы с тобой. Снегурочка — так он звал ее про себя — улыбалась, забавно морща нос и щурясь от снежного блеска, и ему хотелось думать, что она отвечает ему: да, все у нас в лесу отлично.

Утром в канун Нового года Кирилл проснулся и загрустил было. Вспомнилась Маша, елка, красиво упакованные подарки; вернулась много раз пережеванная мысль о том, что всего этого больше не будет. И вдруг кто-то постучался в балконную дверь снаружи.

«Снегурочка!» — мелькнула шальная мысль.

Уцепившись когтями за карниз, в окно заглядывала большая нарядная сорока. Она наклонила голову и смотрела на Кирилла задорно поблескивающим глазом.

Он вскочил с постели, раскрошил в руке оставшуюся с вечера булочку, осторожно подошел к балконной двери. «Только не улетай, пожалуйста!» Сорока уселась на ближайшем дереве и с интересом наблюдала за ним. Высыпав крошки, Кирилл вернулся в комнату. Сорока, подумав, слетела на балкон, поклевала, весело стрекотнула и скрылась в лесу.

Счастье, невыносимо яркое, как солнечный зимний день, накрыло его с головой. «Разве так бывает? — блаженно улыбаясь, спросил он то ли улетевшую сороку, то ли… Снегурочку? И добавил: — Сегодня я обязательно с ней познакомлюсь».

Но на завтраке Снегурочка не появилась, и Кирилл забеспокоился.

А вдруг она уехала? Завтра же Новый год. Побыла немного, отдохнула и уехала домой. Праздновать с семьей. Или с любимым человеком.

Впервые за неделю солнце спряталось за низкие тучи. Подул теплый ветер. Снег присыпало мелким лесным мусором. Больше не хотелось играть, и чаша весов качнулись в хорошо знакомую сторону темной тоски. Сорока, предчувствие счастья… Все обман.

Влажный снег сочно, как антоновское яблоко, хрустнул под чьей-то ногой. Кирилл поднял глаза.

— А знаете… — сказали они одновременно и засмеялись.

— Я подумала, что вы уехали, — сказала Снегурочка. — Пришла на завтрак, а вас нет.

— А я подумал, что вы уехали. Хотя… Все правильно, я на завтрак опоздал. С сорокой беседовал. Ко мне сорока на балкон прилетела, я ее крошками кормил.

— Правда? — удивилась Снегурочка. — К нам она тоже сегодня прилетала. Уселась на перила и стрекотала. Я почему-то подумала, что сегодня что-то хорошее должно произойти.

«И произошло!» — подумал Кирилл.

Снегурочку, как выяснилось, звали Юлей. Была она почти на десять лет младше Кирилла, а в пансионат приехала, как выразилась, «зализывать раны». «И вы тоже?» — удивился Кирилл.

Они гуляли, пока не замерзли, а после обеда, изменив традиции, долго сидели в баре за чашкой кофе. Новый год решили встречать вдвоем, в номере у Кирилла. Юля жила в двухместном с довольно неприятной соседкой.