У подножия Монмартра - Бритта Рёстлунд

– Я не помешал? – спрашивает Амир, входя в магазин.

Мансебо оборачивается, закрывает рот и пустым взглядом смотрит на сына. Всего несколько недель назад Амир ни за что не обратился бы к нему, а просто прошел мимо. Но теперь Амир проникся уважением к отцу, теперь он знает, чем вынужден каждый день заниматься Мансебо. А тот не успевает сразу вернуться к реальности и по инерции продолжает смотреть в никуда.

– У тебя все хорошо, папа?

Мансебо кивает.

– Мама куда-то собирается… Я подумал, что тебе это будет интересно.

– Пусть идет.

– Да, но после всего, что произошло… Она поговорила по телефону и вдруг куда-то заторопилась. Я спросил, куда она собралась, и она ответила «делать деньги». Может быть, она пошутила, но после всего…

Амир входит в магазин и стоит у двери, напряженно глядя вдоль бульвара.

– Да, как я уже сказал, она и правда сильно торопится, – говорит Амир и кивает.

Мансебо выглядывает на улицу и видит, как Фатима торопливо идет по тротуару, держа под мышкой белую картонную коробку. «Отлично, – думает Мансебо. – Я сделаю это ради сына. Возможно, это будет последнее, что я сделаю».

– Я тебя понял. Ты сможешь побыть в магазине несколько минут?

Амир кивает. Мансебо кажется – или, может быть, просто внушил это себе, – что он видит в глазах сына восхищение. Действительно, зачем ему было спускаться в магазин и говорить отцу, что Фатима собирается куда-то бежать, если бы он не хотел увидеть, как его отец выйдет на охоту?

– Можешь положиться на меня, папа, – говорит Амир и щурится, глядя на вечернее солнце.

– А ты можешь положиться на меня, сынок.

Мансебо выбегает на улицу. Полы его куртки развеваются на ветру.

Фатима, свернув на улицу Рима, замедляет шаг, и Мансебо тоже сбавляет темп. Он уже знает, куда идет Фатима. Она направляется за занавеску. Там-то он их и застукает, думает Мансебо. Но за каким делом он, собственно говоря, собирается их застукать? Он что, рассчитывает увидеть там толстого табачника со спущенными штанами и Фатиму… Картина кажется ему настолько гротескной, что Мансебо чувствует, что сам будет виноват больше всех, если вздумает подсмотреть эту сцену. На лбу Мансебо выступает пот, он идет еще медленнее, хотя и понимает, что рискует потерять Фатиму из виду. Но это не страшно – ведь он знает, куда она направляется. Нельзя подойти к табачному магазину слишком рано. Надо выждать несколько минут и дать им возможность приступить к делу. Нельзя войти слишком рано, но нельзя и опоздать, думает Мансебо. Интересно, как поступает табачник? Запирает магазин?

Фатима исчезает из поля зрения, Мансебо видит табачный магазин и смотрит на часы. «Я дам им десять минут… нет, пять, – думает он. – Я дам им пять минут и ни секундой больше». Но уже через минуту терпение Мансебо иссякает, и он с того места, где стоит, пытается рассмотреть, что творится в магазине. За занавеской происходит какое-то движение. Нет, он даст им еще полторы минуты, а потом войдет.

Он осторожно открывает дверь – так, чтобы не зазвенел колокольчик. Теперь Мансебо понимает, зачем табачному торговцу нужен дверной колокольчик. Мансебо вытирает со лба пот, видя, как ритмично колышется занавеска.

Стараясь двигаться бесшумно, Мансебо натыкается на прилавок и роняет на пол кипу вечерних газет. Словно хищный зверь, готовый к броску, Мансебо на мгновение застывает на месте. Секунду он раздумывает, как ему поступить – поднять занавеску или отодвинуть ее в сторону. Он не помнит, к какому решению пришел, потому что был разгорячен настолько, что для него самым главным было хоть как-то отдернуть занавеску. Кончилось тем, что он сильно ее дернул и тут же оказался перед табачником и своей женой, сжимая занавеску в руках, как коричневую тряпку.

Жена Мансебо и табачник с ужасом смотрят на незваного гостя. Фатима, обычно такая разговорчивая, молчит, словно набрала в рот воды. Мансебо, обычно такому неуклюжему и косноязычному, требуется теперь всего несколько секунд, чтобы овладеть ситуацией. На столе, стоящем за сорванной занавеской, громоздятся картонные коробки, набитые пачками сигарет. В том, что эти коробки принесены из мастерской Тарика, у Мансебо нет никаких сомнений. За много лет Мансебо словно впервые видит, что эти коробки плохого качества и развалятся от малейшей сырости. Тарик по дешевке покупает их в какой-то фирме грузовых перевозок в северном пригороде Парижа. Теперь Мансебо все понимает. Фатима отчаянно трясет головой. Глаза ее бегают. Торговец закрывает одну из коробок и чешет жирный затылок.

– Да, игра окончена, – несколько театрально объявляет Мансебо.

Фатиме требуется несколько секунд, чтобы попытаться вернуть свои позиции.

– Игра? Не надо такого драматизма!

Она пытается изобразить на лице улыбку.

– Ну нет, игра и в самом деле окончена, потому что я все знаю.

Фатима озадаченно смотрит на мужа.

* * *

Они сами не могли сразу сказать, кому из них первому пришла в голову эта идея. Все началось с того, что секретарша приемной рассказала своему любовнику о давно пустующем верхнем этаже здания, где она работает. Однажды вечером, когда они сидели в «Хилтоне», месье Бейкер неохотно признал, что у него творческий кризис. Он не мог больше писать так, как ему хотелось. Издательство в Англии сильно давило, и надо было срочно придумывать что-то новое.

В другой раз, тоже в «Хилтоне», писатель сказал, что его начала тяготить необходимость сидеть наедине с собой в кабинете. Каждое утро он видел в окно, как другие люди спешили на работу. Ему хотелось стать одним из них. Когда-то он читал статью о бедуинах киберпространства, о людях, которые со своей работой кочуют из одного кафе в другое, и это превосходный выход для таких, как он, людей, вынужденных работать в одиночку. Может быть, и он смог бы стать одним из этих кочевников.

Однажды бессонной ночью любовнице вдруг пришла в голову идея, которой она уже на следующее утро поделилась с месье Бейкером. Сначала он загорелся. Этот эксперимент даст ему множество сюжетов, и, может быть, от новизны к нему снова вернется вдохновение. Но потом он утратил мужество. Эксперимент показался ему слишком сложным, но любовница смогла убедить его в том, что возьмет на себя всю практическую часть, а сама идея до чрезвычайности проста. Все будет происходить как бы само собой. Как в игре с цепными письмами. С помощью оплаченных чеков месье Бейкер, он же месье Белливье, сможет выяснить личности подопытных участников, а после окончания эксперимента соберет вечером всех этих людей и расспросит о том, какой опыт они приобрели и что пережили во время своей работы. Это была уникальная идея, и у писателя получится книга, не похожая ни на одну книгу из всех тех, какие он написал раньше.

Эксперимент стоил недешево, но у писателя не было только вдохновения, недостатка в деньгах он не испытывал. И месье Бейкер пожелал посмотреть, как творческие личности, бедуины киберпространства, справятся с изоляцией и унылой, практически бессмысленной работой. После окончания каждого рабочего дня эти люди должны были получать произвольно выбранные подарки. Единственной целью этих подарков было наблюдение реакций. Будут ли эти люди довольствоваться отсидкой положенных часов или попытаются узнать, кто такой месье Белливье, или понять, зачем они выполняют свою тягостную работу?