Тропик Канзаса - Кристофер Браун

Hôtel Colon

Managua[43]

Посредине была кухонька, сделанная из чего придется. Рабочим столом был кусок зеленого дорожного знака с автострады, на дощечках, лежащих на шлакоблоках. Шланг с шаровым краном на конце свисал с потолка над эмалированным тазом, врезанным в стол. На полу гудел крохотный холодильник, включенный в длинный оранжевый удлинитель. Слева от рабочего стола стояла большая туристическая плита с баллоном пропана. Деревянные миски с овощами и фруктами, стеллажи консервов, кастрюли и сковородки, кофейник с ножами и приборами и толстые свечи, некоторые в стеклянных футлярах со скелетами и святыми.

Две свечи были зажжены.

У стены стаяло длинное мачете. С резной рукояткой. На эфесе разноцветные кожаные ремешки и перья.

Перед кухней стоял еще один стол, сделанный из двух инкрустированных деревянных дверей. На одной было изображение солнца в виде бородатого мужского лица. На другом – луна в виде богини. На столе стояли чайник, холодный на ощупь, и пустая, но недавно использованная глиняная чашка. По столу были рассыпаны листы бумаги, придавленные маленькими игрушками и яркими пластмассовыми кубиками. Посреди стола лежала карта, нарисованная карандашом на большом листе миллиметровой бумаги. Судя по всему, она изображала какой-то район Соединенных Штатов, с подробными рисунками за́мков, рек, гор, лесов и дорог. Один край карты был прижат толстой книгой в твердом переплете.

«ЧАРОДЕИ КАТАКОМБ

Краткое описание»

На карте стояли пластмассовые солдатики и танки, крошечные фигурки из автоматов, торгующих жевательной резинкой. Сиг взял в руку одну из фигурок – раскрашенного оловянного всадника. На самом деле это была всадница с длинными желтыми косами, в усыпанной драгоценными камнями золотой короне, в стальном бикини и длинном белом плаще, скачущая верхом на волосатом мамонте с огромными бивнями, в бронированной каске. Всадница держала в руке поводья, а в другой поднимала над головой меч, готовая наброситься на врага.

Меч был погнут. Сиг его распрямил.

У стола, вдоль стен и рядом с окнами стояли стулья. Коробки и ящики выполняли роль подставок для ног и кофейных столиков. И здесь были книги, много книг: составленные у стены, сложенные на полу, убранные в коробки.

На одной стопке книг лежал пистолет. Вынув обойму, Сиг убрал ее в карман.

В противоположном конце апартаментов он нашел распахнутую настежь дверь. За ней было большое помещение, темное, освещенное лишь зелеными светодиодами стереокомплекса на столике у двери. В металлическом блюдечке на стереокомплексе горела палочка благовоний. Комплекс был старый, кассетный, такой, какой когда-то был у матери Сига, но с маленьким микрофоном. На столе были сложены пластмассовые коробки с кассетами. Студийные записи музыки, которую узнал Сиг. Старые рок-группы, которые слушали его деды: «Кримзон Ллойд», «Альфред и Сибилла», «Электрик Гефест». Но в основном записи были домашние, подписанные женским почерком.

5/3 – Сеть как форма правления

11/1 – Генерал в торговом центре

3/2 – Пересечение бетонного Геллеспонта[44]

7/4 – Как сделать информационную бомбу

На стене висела вырезанная из журнала фотография. Женщина в костюме, стоящая перед огромной толпой, одна рука стиснула трибуну, другая, сильная, вытянута вперед в ораторском жесте, а позади обелиск размерами с небоскреб.

Когда глаза Сига освоились в полумраке, он различил в темноте лежащую фигуру. Услышал ее неглубокое дыхание. Это была женщина, свернувшаяся в клубок под несколькими одеялами на узкой койке в самом дальнем углу помещения. Лицо ее было покрыто страшными шрамами. В скудном свете ее плоть казалась тестом, которое можно лепить, а нос торчал бесформенным комком.

У женщины откуда-то из глубины вырвался стон, после чего она нетерпеливо выдохнула мольбу.

98

Люди, схватившие Таню, были в малиновых беретах. По крайней мере, трое из тех, что помоложе. У чернокожей женщины в годах был такой вид, что ее можно было без труда узнать и без форменной одежды.

«Маски Байуотера». В репортажах о первых днях боев они действительно были в масках, но Таня всегда считала, что это психологическая операция. Вот только было неясно, которая из сторон ее проводила.

Вся остальная одежда была разношерстной. У мальчишки-креола поверх застиранной рубашки, наглухо застегнутой, был надет коричневый жилет с набитыми сверкающими патронами карманами. Светловолосая белая девушка была в линялых джинсах и зеленой футболке с двумя разными пистолетами на двух отдельных ремнях, спущенных на бедра. Плотная девушка азиатской наружности вместо берета напялила малиновую бейсболку; на ней были легкая серая куртка и обрезанные рабочие брюки, открывавшие подробный рассказ о ее участии в войне, выполненный татуировкой, покрывающей ее ноги выше армейских ботинок. И ружье двенадцатого калибра, промышленного производства, направленное Тане в голову.

– Что ты здесь делаешь? – спросила чернокожая женщина.

У нее были густые черные волосы, тронутые сединой, черный выцветший жилет и стоптанные черные сапоги. Оружия не было. В глазах много крови. Таня обратила внимание на перстень на правой руке, большой черный оникс в золотой оправе.

– Пытаюсь заключить сделку. Ищу кого-нибудь.

В помещении пахло как в фотолаборатории. В углу шумно трясся бензиновый генератор. Здесь были и другие механизмы, большие белые ящики с мигающими огоньками, некоторые с работающими электродвигателями. Ведра, стопки бумаги, картонные коробки, поставленные друг на друга. На всех коробках было нарисованное по трафарету изображение помеси черного ананаса с гранатой.

– Что это за место? – спросила Таня.

– Это фабрика свободы, – ответила светловолосая девушка. – Своим вторжением ты помешала нам работать.

– Разве ты не знаешь, что находиться здесь небезопасно? – спросил креол.

– По-моему, голубям нет до этого никакого дела, – возразила Таня.

– У них иммунитет, – ответил парень.

– Вы лжете, – заявила Таня. – Как и ваши товарищи.

Она увидела, как из принтера выползает готовая работа. Лист с лицевой стороной двухсотдолларовых купюр. Тех самых, которые правительство ввело год назад перед лицом гиперинфляции и стремительно падающего доллара. Слабость обесцененной валюты попытались компенсировать строгим лицом президента Хейга, в форме верховного главнокомандующего, в которой он появлялся на публике во время второго своего срока, после того, как сокрушил аятоллу Хомейни и принудил к послушанию Советы, сражаясь одновременно на трех фронтах. Даже из противоположного угла помещения были видны шесть звезд у него на погонах, четко выведенные зелеными и черными чернилами[45].