Джандо - Роман Канушкин

В своей жизни Урс многое откладывал на потом — поиски его Дамы не оставляли времени для земных женщин. Пока он с удивлением не обнаружил, что в свои сорок пять лет все еще холостяк. Теперь уже стареющий холостяк. У него была подруга. Экстравагантная женщина из семьи не менее славной и древней, чем род Льюисов. В юности они были вместе, совершали рок-н-ролльные паломничества, даже участвовали в одном из множества молодежных движений. Ее интересовали Сэлинджер и Толкиен. Потом ее увлекли буддизм и свободная любовь, чуть позже — рок-революция, мистический ислам и гашиш. Урс вернулся в библиотеки, она отправилась на Восток строить Город Братства и Любви. Потом, в потертых джинсах и с котомкой из джинсовой ткани, перекинутой через плечо, и в кепке с невообразимо длинным козырьком, она вернулась в семейное гнездо и три дня провела в ванне, взбивая пену, пахнущую весенними ландышами. Из пены вышла английская аристократка, и вся семья облегченно вздохнула. Она отправилась на ипподром. Там она встретила молодого офицера Королевских военно-морских сил и через месяц стала его женой. Наверное, она была феминисткой, потому что мужа, командующего грозным фрегатом, она держала на коротком поводке, управляла двухместным спортивным автомобилем и выучилась играть в гольф. Девять лет назад ее муж погиб при нелепых обстоятельствах, снимая команду с либерийского сухогруза, затонувшего в штормовом северном море. От их брака остался годовалый мальчик. Она не любила своего мужа. Но когда его не стало, она надела траур и носила его значительно дольше, чем требовали простые приличия. Муж боготворил ее. Она не смогла ответить тем же. Быть может, она винила себя в его гибели. Все это время Урс поддерживал с ней дружеские отношения, испытывая что-то вроде старой привязанности или старой любви. А четыре года назад у них снова был секс, впервые после столь длительного перерыва, в который могла уместиться целая жизнь, и Урс обнаружил, что она совсем не изменилась. Она так же кричала и говорила невообразимые глупости, и ее нестареющее тело было по-прежнему упругим и полным соков. Но в глазах вместо дерзости шального одиночества появились нежность и спокойное умиротворение. И Урс понял, что прибыл в свою гавань. Но он долго не решался, с одной стороны, боясь разрушить свою устоявшуюся жизнь, а с другой — просто не зная, как это сделать: необходимые в таких случаях слова были как-то нелепы после всего, что они пережили. И только перед отъездом в Африку Урс собрался с духом и сделал ей предложение. Ее ответ Урса шокировал.

— Конечно, нет, — сказала она, — я ждала этого девятнадцать лет, и теперь ты хочешь, чтоб я так просто согласилась?

Урс не знал, что ему делать.

Но потом она рассмеялась:

— Ну наверное, ты сможешь просто меня украсть. Надеюсь, в роду Льюисов еще не забыли, как это делается?!

Она совсем не изменилась. Урс даже испугался, не сбежит ли она снова на Восток. Но потом он вспомнил, что видел в ее глазах лишь ожидание любви, нежность материнства и верность старого друга. Быть может, она и готова была снова бунтовать, но теперь только вместе с сэром Льюисом.

Да, Урс имел постоянную женщину, уже четыре года у него был с ней секс, но гораздо сильнее их связывали дружеские отношения, и скоро она станет его женой.

Здесь, в Африке, случилось то, что могло перечеркнуть все его планы. Впервые в жизни Урс встретил любовь, и она оказалась сильнее его дамы. Это была любовь, быть может, первая, настоящая и последняя. Для нее не существовало неприступных бастионов и рациональных слов. Эта любовь говорила на древнем языке тех времен, когда из-за смеха красавицы народы сходились в войнах и разрушались великие города, когда из-за возлюбленных люди бросали вызов богам и спускались в Ад.

«Зеделла» — было слово этого языка.

Но любовь сэра Льюиса была тайной, потому что он не знал, приходила ли к нему Зеделла или это было лишь сновидением. После ночи, проведенной у Папаши Янга, он проснулся с ощущением дурмана в голове, и Зеделлы рядом не было. Он закрыл глаза, и снова все внутри его наполнилось светом, и ее запахом, и шумом падающей воды… Бог мой, неужели лишь сон?.. Он сел на кровати, постепенно дурман в голове рассеивался. Его обступила реальность, и он понял, что в реальности такого быть не может. Разве могла бы совсем юная девочка, находясь в доме своего отца, прийти в постель незнакомого взрослого, пожалуй, для нее слишком взрослого мужчины по той простой причине, что он может умереть без нее? И разве сэр Джонатан Урсуэл Льюис мог бы так воспользоваться гостеприимством?! Конечно же, это был лишь сон (но разве может сон быть таким реальным?), и он настолько безнадежно влюблен, что милосердное воображение сжалилось над ним и дало то, чего никогда бы не произошло на самом деле.

…Весь следующий день он мучительно ловил ее взгляды, искал хоть намека на их тайную связь, но… у Зеделлы не было с ним общей тайны. Она была весела и приветлива со всеми, она вдыхала в окружающее жизнь, приводя видавших виды мужчин в забавное беспокойство. Она шутила с сэром Льюисом, и тогда по его телу проходила электрическая дрожь, и даже пару раз удивленно ловила его взгляды, словно имел место какой-то невинный розыгрыш, только результат превзошел все мыслимые ожидания. У них не было общей тайны… В глубине ее чистых, светящихся юностью глаз он мог уловить лишь невинное игривое лукавство, но там не было и намека на что-то большее, в глубине ее глаз не было быстрых прячущихся теней. Она не приходила к нему этой ночью. Более того, Зеделле льстило его внимание. Урс был живой легендой, по его книгам выучилось уже не одно поколение, и лучшего собеседника перед новым учебным годом было не найти. Урс с горечью понимал причины подчеркнутой вежливости Зеделлы. Она с увлеченностью задавала свои вопросы, он отвечал… Зеделла не знала ничего о том, что произошло с сэром Льюисом. Эта девочка, чей запах заставлял его сердце выскакивать из груди, чье случайное прикосновение вызывало у него спазмы подступающего удушья и чей беспечный смех опрокидывал его в головокружительную бездну, где бродили фантазии, превращающие мальчиков в мужчин, смогла похитить весь остальной мир, оставив Урсу лишь безумие пленительного сновидения и еле теплящуюся надежду. Она оказалась сильнее его дамы, которой он служил столько лет без страха и упрека, и ничего не знала об этом. Она лишь задавала свои вопросы, он отвечал… И он хотел открыться ей, но слова превращались в огромные, гладко отполированные ветрами камни, застревавшие у него в горле и мешающие ему говорить.

В какой-то момент он понял, что находится на грани катастрофы, но потом его мысли превратились в воздух, играющий ее волосами, и он готов был сделать и последний шаг, за грань, отделяющую реальность от безумия.

Ему надо было открыться ей не откладывая, но… где-то еще жило легкое дыхание надежды, что все это был не сон. И что она все же приходила к нему той ночью. И пусть это будет убийственной иллюзией, в ярком сиянии которой воспоминания испаряются и Время перестает существовать, но он уже не мог лишиться своих ночей. И он ждал, что предстоящей ночью все повторится и ему снова откроется тело самой прекрасной женщины на земле.

Профессор Ким видел, что происходит с Урсом, и это вызывало все большее беспокойство. Он видел, что для Урса перестало существовать Время, возвращаясь лишь тогда, когда Зеделла была рядом, и он теперь понимал, что сэр Льюис не просто влюблен — он околдован. Профессор Ким даже подумывал поговорить об этом с мгангой Ольчемьири, с которым так неожиданно сблизился за эти три дня, но без помощи Иоргена он не смог бы этого сделать. Он, конечно, с удовольствием поговорил бы об этом с Иоргеном, но тот вырос в западной половине мира, и Профессор Ким не знал, можно ли говорить с ним на столь деликатные темы. Тем более что они знакомы всего несколько дней… Он симпатизировал Йоргену и думал: чем они могли быть похожи? Чем молодой профессор, лишь после тридцати лет впервые покинувший пределы огромной России, и его сверстник, беспечный охотник, обшаривший половину мира бродяга, могли быть похожи? Наверное, тем, что для них обоих Зеделла была лишь потрясающе сексапильной юной особой (ибо они имели глаза, и эти глаза привыкли видеть женщин), но они совершенно не поддавались плену ее чар. И они понимали это и иногда даже иронично переглядывались. Поэтому Профессор Ким решил подождать с обсуждением этой темы. Быть может, Йорген заговорит первым…