Модель по вызову - Марина Дмитриева

должное, существенно ее красивее. Казалось, куда уж больше! Оказывается, нет предела совершенству...

Бледности бесполезно приказывать, она уже выбелила мое лицо, без следа стирая остатки стыдливого румянца со щек.

— А вот глаза у тебя отцовские, лазурные, поражающие своей синевой. От папы и мамы ты взяла самое лучшее. Помнится, все девушки НИИ, в котором мы когда-то работали вместе с твоим папой, вздыхали: «Зачем мужику такие глаза красивые?!»

Он знал моих родителей?! Какой кошмар! Нет, я не могу здесь больше находиться! Попыталась вскочить, но тяжелые мужские руки, легшие на плечи, не позволили подняться с колен.

— Стой смирно и не рыпайся! — Из голоса чиновника вмиг пропали обманчиво ласковые нотки.

— Мы учились и одно время работали вместе с твоим папой. Признаться, когда-то я очень ему завидовал. Его мужскому обаянию, уму, а самое главное, тому, что он женился на девушке, которую я тоже очень любил. А ведь я первый познакомился с твоей мамой! От любви, желания, чтобы эта красавица стала моей, помнится, голова тогда кружилась! Но на одной вечеринке, куда Ольга Винникова пришла в качестве моей девушки, ее там углядел мой хороший друг, Володька Устюгов. И твой высокоблагородный папочка не постеснялся у меня ее увести... Типа прости, друг, извини, подвинься! У нас тут любовь с первого взгляда случилась!

Мама, видимо, интуитивно почувствовала, где свет, где темнота... Мерзкую сущность не спрячешь, она обычно с детства в человеке сидит.

— Я тогда уволился, чтобы не изводить себя ревностью, тем более в том НИИ все равно нечего было ловить. Но какая интересная штука — жизнь, Светочка! Ты не находишь?! Отец твой умер во цвете лет, так ничего существенного и не добившись, ну, если не считать никому не нужной кандидатской диссертации.

— Неправда! — нашла в себе силы возразить я. — Папа разработал несколько сплавов, которые используются в авиационной промышленности и машиностроении. Просто его обманули. Патент на эти разработки получила компания одного его знакомого.

Потрясенно осеклась... Понятно, что за знакомый это был... Ведь Епифанцев, до того как стать мэром, занимался бизнесом. На противных тонких губах Игоря Владимировича расплылась торжествующая улыбка. Мстительный ублюдок!

— Я наказал его за предательство, — подтвердил большой чиновник мою догадку. — А теперь передо мной голой на коленках стоит его красавица-дочка, которая скоро будет, причмокивая, сосать мой член... Ну, а потом я с удовольствием вы*бу ее в хорошо разработанную сутенером задницу. Нельзя предавать своих хороших друзей, ибо наказание может быть очень жестоким!

— Не-е-е-т, — прошептали мои обескровленные губы. Это слишком ужасно, чтобы быть правдой! Какая злая насмешка судьбы!

— Д-а-а, — шептал Епифанцев, вглядываясь в мои глаза, упиваясь плескавшимся в них потрясением. — Надо сказать, жизнь ко мне благосклонна и не перестает радовать подарками...

Противные пальцы мэра нашего города обхватили грудь, больно сдавили нежный сосочек.

— Это ваши отношения с родителями! От меня чего вы хотите?!

— От тебя, девочка, — снова этот ненавистный до безобразия добродушный голос, — я хочу всего… Буду драть тебя во все дыры, воплощая в реальность любые свои эротические желания и прихоти... Буду до беспамятства *бать тебя с друзьями! Есть у меня такой грешок... Люблю вдвоем, а лучше втроем, иметь молоденьких козочек... Я выкуплю тебя у Чернова, поселю в своем домике для утех, куда смогу в любое время наведываться, а ты будешь сидеть голенькая на коленках и ждать моего прихода. Как благодарная собачка, станешь лизать мои ноги. От тебя я хочу всего, что когда-то мечтал сделать с твоей изменницей-матерью! Ты будешь моей спермоглоткой! Мочеприемником! Такой грешок у меня тоже имеется... И х*есоской… Иногда за грехи отцов приходится отвечать их детям, Светочка!

— Не-е-е-т, — почти скулила я, не желая принимать такую участь.

— Да-а-а, — слышался в ответ возбужденный мужской шепот.

Епифанцев чуть наклонился, противные склизкие губы принялись слюнявить мой рот, пальцы его правой руки сжали подбородок, не позволяя отстраниться от такой тошнотворной ласки большого чиновника, пальцы левой руки при этом больно выкрутили сосок моей груди. Слезы из глаз брызнули с новой силой.

— Да-а-а, Светочка! Ты будешь все это делать! Еще как будешь! — наконец чуточку отстранился Игорь Владимирович, а его руки при этом продолжали жестко фиксировать мой подбородок. — Я ведь в курсе болезни твоего брата. Кажется, ему для операции и реабилитации нужна целая куча денег. И вот незадача! У нас в стране такие операции не делают, только за рубежом... А обратиться со своей слезливой историей на Первый канал или еще в какие-нибудь фонды не получается, поскольку брату уже исполнилось 18 лет... Большой уже парень, писающий в штаны... Взрослые люди с их болячками мало кому нужны в нашем государстве. Твоя мама приходила ко мне — плакалась, просила помочь по старой дружбе. Было забавно видеть просящей некогда любимую женщину. Годы и жизненные неурядицы пообтрепали ее, от былой красотки уже ничего не осталось... Вот что значит — выбрать неправильного мужчину! А ведь могла быть первой леди города!

Вскрикнула, потому что Епифанцев снова больно выкрутил сосок моей левой груди.

— Поэтому твоя мама в сексуальном плане меня не прельстила... Хотя, пожалуй, я испытал некоторое удовлетворение, заставив ее раздеться и просить на коленях. Пожелай я большего, она согласилась бы без раздумья! Но поезд — ту-ту! Уже давно ушел! — Епифанцев помахал рукой, обозначая уехавший поезд. — Сейчас я люблю девочек помоложе, таких, как ты, козочка! Поэтому я отказал ей, как, помнится, она отказала мне. Сказал, пусть отправит просить свою дочь, возможно, я смогу помочь, если она такая же миленькая, как была в детстве. Но, видно, мама тебе не призналась в такой возможности вылечить брата, и ты решила действовать самостоятельно.

Какой мудак!!! Так вот почему мама пришла тогда бледная, потухшая, постаревшая на целый десяток лет!!! В один день узнать о том, что твой сын навсегда останется в инвалидном кресле и пережить такое унижение! Желание убить, вгрызться зубами, когтями в этого самодовольного ублюдка, который из-за слез в моих глазах принял свое истинное обличье безобразного чудовища, стало просто непереносимым!

— Ты ведь тоже готова на все ради выздоровления брата? Поэтому пришла в агентство. Так?

Епифанцев гипнотизировал своим взглядом. У него не лицо, а безобразная маска. Захотелось умереть. Да, прямо сейчас... Рассыпаться, словно я фигура из песка, на миллиард маленьких сверкающих болью частичек. Превратиться в пыль, лишь бы этому ужасному человеку не