Рыцарь темного солнца - Валерия Вербинина

– Она знает! – резко бросила Анджелика жениху, кивая на Мадленку. – Старая карга-настоятельница оставила запись на полях своей Библии, будь она неладна!

– Ничего, – обронил князь Доминик и, подойдя к девушке с протянутой раскрытой ладонью, ласково сказал: – Дай Библию, Магдалена.

Мадленка, почему-то оробевшая от его ласковости больше, чем если бы ей угрожали, молча отдала пухлый том. Князь Доминик кивнул Петру из Познани, и тот наотмашь ударил Мадленку по лицу так сильно, что она не удержалась на ногах и упала. Анджелика села рядом со старухой, раскладывавшей на столике возле себя какие-то диковинные камни и кости. Доминик, взяв Библию, вернулся к камину. Слезы выступили у Мадленки на глазах. Она поднялась и попятилась к стене.

– Здесь ничего нет, – произнес Доминик после недолгого молчания.

– Есть, – вмешалась Анджелика. – «Кн. Э. и П. из П.». Так она сказала.

– Она тебе солгала, – усмехнулся Доминик, захлопывая Библию. – А ты, ничтожная литовская дура, поверила ей.

Старуха невпопад хихикнула.

– Но откуда она знает? – крикнула Анджелика. Щеки ее пылали, глаза горели злостью. – Кто тогда ей сказал?

– Какая разница, – промолвил Доминик, небрежным движением швыряя Библию в огонь. – Сама она, во всяком случае, больше никому ничего не скажет. Где крестоносец?

Петр из Познани развел руками. Доминик подошел к Мадленке.

– Ну? Говори, где он.

– Далеко, – отозвалась Мадленка.

– Говори. – Доминик нагнулся к ней. – Ты хоть знаешь, что мой Петр – заплечных дел мастер? Уверен, тебе не понравится, когда он за тебя примется.

– А твоя мамаша знала, с кем путаться, – ответила Мадленка. – Что, никого лучше не могла найти?

От второй оплеухи Мадленка успела увернуться, но третья снова повалила ее на пол.

– Самозванец, ублюдок, шлюхин сын! – были первые ее слова, когда она поднялась на ноги.

– Она врет, – неожиданно подала голос поганая старуха. – Он не далеко, он близко.

– Еще не покинул замок? Так… – Доминик оглянулся на Петра. – Раненый да еще потерял много крови. Конечно, далеко ему не уползти. Петр, доставь его мне!

Петр кивнул и вышел, звеня шпорами.

– Тебе его не найти, – вмешалась Анджелика. – Я его знаю. Никто его не найдет, если он сам того не захочет.

– Молчи, потаскуха, – коротко бросил князь.

Анджелика вспыхнула и поджала губы. Взгляд ее пылал ненавистью.

– Никуда ему не деться от меня, – сказал князь Доминик более спокойно. – Так откуда тебе известно обо мне? – обратился он к Мадленке.

– Ниоткуда. – Мадленка сплюнула кровью. – Я сама догадалась.

– Ох уж эта мать Евлалия, – вздохнул князь и широко перекрестился, – упокой, господи, ее душу. И зачем только моя мать ей призналась на смертном одре, что я сын Петра? Тянули ее за язык, старую дуру… – Мадленка ошеломленно смотрела на него. – Ну, а аббатисе, ясное дело, крестник Август ближе всего. У Августа ни гроша за душой, зато он мой наследник, вот она и задумала нарушить тайну исповеди, доложить обо всем королю, меня в монастырь услать, а все имущество передать Августу. Ведь настоятельница – родственница покойной королевы Ядвиги, и к ее словам прислушались бы. Стала она мне угрожать: не уйдешь добром в монахи, так заставим, да еще мать твою опозорим на весь свет. – Доминик сложил руки на груди и улыбнулся. – Ну и я тут стал ее упрашивать: так, мол, и так, не губите, память матери для меня святое, дайте мне отсрочку хотя бы в три месяца. Поломалась мать Евлалия да согласилась, а я думал-думал и решил: не будет, как она хочет. Не откажусь ни от имущества, ни от имени своего, и бог мне судья. Ядом ее извести было трудно – при ней всю еду проверяли. А тут как раз упомянули невзначай, что она скоро обратно в монастырь тронется. Послал я Петра, тот подстерег ее в засаде, и дело с концом. Но убить пришлось всех, потому что они видели, кто на них напал.

– Так просто? – прошептала Мадленка.

Князь обернулся к ней.

– Да, вот так просто. Ты удивлена?

Мадленка сжала губы.

– За что брата моего лютой смерти обрекли?

– Это Петр придумал. Чтобы никто из его людей не проболтался, решил связать их кровью. Брата твоего привязали к дереву, и каждый из нападавших пустил в него по стреле. Петр велел лучше целиться, не то худо будет. Ну, теперь ты довольна?

– Вполне, – прохрипела Мадленка. Горло ее разом пересохло.

– Вот так, красавица моя. И не то чтобы я зло на кого таил, нет, но настоятельнице не стоило мне поперек пути вставать. Письмо-то к королю она при себе носила, все ждала, что я покорюсь и не надо будет письму ход давать. Ха! Ну, сожгли мы письмо, а потом сообразили, что нехорошо вышло. Убили-то известную особу, и почти на моих землях. Не заподозрят ли чего, мало ли кому она могла проболтаться? Пришлось на крестоносцев все свалить. Кстати, ее мысль была другую за тебя выдать. – Князь кивнул на Анджелику. – Чтобы все сошлось, как у Эдиты Безумной: всех перебили, а она одна осталась. Анджелика считала, что тебя убили со всеми и вреда все равно не будет.

– А кто она была? – спросила Мадленка. – Та, кого вы уговорили?

– Так, никто, – беспечно махнул рукой князь Доминик. – Кажется, жена лицедея какого-то. Муж ее как раз недавно умер, она без денег сидела, и Анджелика про то прознала. Сказала ей, что она сделает доброе дело, потому как нам доподлинно известно, что это крестоносцы, только мы доказать ничего не можем, и глупая баба согласилась. Мы ее научили, что и как говорить, Петр даже на место ее отвез. Глядь – а там нет никого, а невдалеке захоронение. Не иначе, упустили кого.

– Да, с самозванкой вы перестарались, – насмешливо сказала Мадленка.

– Но Петр быстро сообразил, что в живых, наверное, осталась одна из девчонок, что в повозке сидели. Потом, когда ты появилась, он вроде узнал одежду, что на тебе была, но был не уверен, на ней же не написано, чья она. И потом, мы все поверили, что ты мальчик.

– А бродяги? – прошептала Мадленка. – Кто их убил?

– Кто-то из людей Петра, я и не помню уже. Он послал всюду разъезды, искать того, кто возвел курган, и один отряд натолкнулся на тех бродяг. Пьянчуга сдуру упомянул про повозку, и они решили, что он их видел, ну и избавились от него.

«Ах вот оно что», – вздохнула девушка. Теперь все становилось понятно. Затем Мадленка напрямик спросила:

– За что убили княгиню Гизелу? Она вас заподозрила?

– Сестра-то? – переспросил Доминик с усмешкой. – А ты разве не поняла? Ты же ее и убила. И не отпирайся! Кто разболтал, что Август напал на отряд крестоносцев, а? А про воронов, которые клевали глаза мертвого фон Мейссена? Вот Анджелика и решила отомстить. От самозванки все равно надо было отделаться, неровен час, прискачут твои родные из Каменок, и обман раскроется. Княгиня была дураку Августу самым близким человеком, вот моя несравненная невеста и решила, что если бить, так побольнее. А на тебя все свалить – проще простого, тем более что все видели, как ты тут шныряешь и интересуешься тем, чего знать не должна. Жаль, Август тебя не убил тогда. Анджелика его вызвала через свою служанку, он пришел, да вот рука у него на тебя не поднялась. Глупец!