"Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - Дэвид Хоффман

Суммируя впечатления, Рейган надиктовал секретарю меморандум на четыре с половиной страницы. Записку отпечатали, а затем сам Рейган внёс исправления шариковой ручкой; это ценная возможность оценить его образ мыслей перед встречей. Рейган исходил из предположения, что Горбачёв не станет что-то радикально менять. «Я уверен, — писал он, — что Горбачёв — весьма разумный руководитель, полностью преданный традиционным советским целям… Он будет серьёзным переговорщиком и попытается сделать советскую внешнюю и военную политику более эффективной. Он (как и все советские генеральные секретари) зависит от советской коммунистической иерархии и будет вынужден доказывать им свою силу и преданность традиционным советским целям». Что касается контроля над вооружениями, то Рейган писал, что Горбачёв хочет «снизить бремя оборонных расходов, из-за которых советская экономика стагнирует», и что это «может иметь отношение к тому, что он против СОИ», поскольку «не хочет принимать на себя издержки конкуренции с нами».[448]

Той осенью экономическое давление на советскую систему серьёзно усилилось. Саудовская Аравия радикально изменила свою политику и повысила добычу нефти, чтобы расширить своё присутствие на рынке. Избыток сырья ударил по мировому рынку нефти, цены рухнули, а с ними упали и советские валютные доходы. По некоторым оценкам, Москва ежегодно теряла 20 млрд долларов. Отсталая страна Горбачёва вдруг ещё больше обеднела.[449]

***

В меморандуме Рейгана было любопытное замечание насчёт советских военных. В оригинале записки он указывал, что, согласно анализу разведки, «ясно, что русские планируют войну. Они бы хотели одержать верх, не вступая в неё; их шансы на это зависят от того, смогут ли они подготовиться к ней настолько хорошо, что нам останется лишь сдаться или погибнуть». Сдаться или погибнуть — это была давняя тема, которую Рейган поднимал в своих антикоммунистических речах. Такое ощущение, что эту фразу он позаимствовал из своих лозунгов конца 1970-х, предупреждавших об «окне уязвимости».

По словам Мэтлока, Рейгану «не говорили, что русские планируют начать войну — но что они намерены вести её в случае необходимости и в этом случае одержать в ней верх».

Когда Рейган прочёл то, что надиктовал, он вычеркнул фрагмент о том, что русские планируют войну. Вместо этого он вставил: «Им бы хотелось победить, подготовившись настолько хорошо, что мы столкнёмся с ультиматумом: сдаться или погибнуть». Это всё ещё была скептическая, мрачная оценка оппонента.

***

В рамках подготовки к саммиту Шульц и Макфарлейн выехали в Москву. 5 ноября они встретились с Горбачёвым. Он был раздражителен и не настроен идти на компромисс. Его замечания в целом соответствовали концепции «асимметричного ответа», но звучали довольно резко. Горбачёв критиковал Стратегическую оборонную инициативу Рейгана и заявил, что её цель — выручить военно-промышленный комплекс США, в котором, по его словам, было трудоустроено 18 млн американцев. Шульц — экономист и бывший министр труда — был удивлён недостоверностью информации Горбачёва и ответил, что оборона — небольшая часть американской экономики. Он прочитал Горбачёву короткую лекцию (он обдумал её перед поездкой) о том, как глобальная экономика входит в новую информационную эпоху. Горбачёв был непреклонен. «Мы знаем, что происходит, — настаивал он. — Мы знаем, почему вы это делаете. Вас вдохновляют иллюзии. Вы думаете, что обошли нас в области информации. Вы думаете, что впереди нас по части технологии и что можете на это опереться, чтобы получить преимущество над Советским Союзом. Но это иллюзия». Горбачёв предупредил: если Рейган будет продолжать со своим планом «звёздных войн», то мы «позволим вам обанкротить себя».

Потом Горбачёв прибавил: «Мы займёмся наращиванием, которое сломает ваш щит».[450]

После встречи Шульц позвонил Рейгану. Тем вечером Рейган записал в дневнике: «Горбачёв непреклонен: мы должны сдать нашу СОИ; ну, это будет случай непреодолимой силы, натолкнувшейся на абсолютно недвижимый объект».[451]

После того, как Шульц вернулся и рассказал Рейгану о результатах поездки, президент добавил: «Похоже, у м-ра Г. полно ложной информации о США, и он во всё это верит. Например, в то, что американцы ненавидят русских, потому что наши производители оружия будоражат их своей пропагандой, чтобы и дальше продавать оружие».[452] Рейган поклялся: «В Женеве мне понадобится сесть с ним где-нибудь наедине и вправить ему мозги».[453]

***

За несколько недель до саммита, Роальда Сагдеева — директора космического института, скептически настроенного по отношению к советским «звёздным войнам», — пригласили на совещание в ЦК вместе с другими представителями научной и культурной элиты. Им сообщили, что теперь они совершенно свободно могут встречаться с иностранцами. «Это было волнующее чувство, — вспоминал Сагдеев. — В нашем обществе, где всё было под жёстким контролем и строго регулировалось, иностранцу нельзя было даже дать свой телефонный номер». Он должен был вместе с Велиховым и другими советниками Горбачёва лететь в Женеву за неделю до саммита. Их проинструктировали: будьте открыты, общайтесь с прессой.[454] К ним обратились сотни репортёров, и группа всё время была занята. На саммит аккредитовалось 3614 журналистов (включая технических сотрудников телевидения). Их влекло ощущение непредсказуемости: редко бывало, что саммит сверхдержав проходил без заранее подготовленного сценария и договора, который предполагалось подписать. Неопределённости добавляли и давние антикоммунистические взгляды Рейгана, и любопытство в отношении Горбачёва, который всего несколько месяцев находился у власти. ЦРУ тоже там было. Управление «нажало на все рычаги, чтобы сделать пребывание Горбачёва в Женеве некомфортным», — вспоминал Гейтс. ЦРУ спонсировало антисоветские демонстрации, встречи и выставки.[455]

Рейган, прибывший в Женеву 16 ноября (ему было тогда 74 года), был полон ожиданий. «Боже, надеюсь, я готов и не перетренировался», — записал он в дневнике. Первое совещание должно было пройти в двадцатикомнатной вилле XIX века «Флер д’О» на западном берегу Женевского озера. Рональд и Нэнси прошлись по территории виллы заранее, приметив уютный домик у бассейна. Рейган позаботился о том, чтобы команда Белого дома знала: он хочет отвести туда Горбачёва для личной беседы у камина. Готовясь к встрече, Рейган провёл репетицию саммита, на которой Мэтлок играл роль Горбачёва, говоря по-русски и пытаясь воспроизвести его жестикуляцию.[456] Ещё на одном инструктаже взгляд Рейгана как будто остекленел. Повисло долгое молчание. «Я в 1830 году, — неожиданно произнёс президент, и помощники насторожились. — Что случилось со всеми этими маленькими лавочками в Санкт-Петербурге 1830 года и со всеми этими одарёнными русскими предпринимателями? Как же вышло, что они просто исчезли?» Тут сотрудники Рейгана поняли, что он вспомнил о книге Мэсси.[457]