Огонь в твоем сердце - Дана Арнаутова

«Не хочу, — насколько могла отчетливо отозвалась она. — Не хочу ничего…»

«А как насчет удовольствия? — продолжал искушать ледяной бог. — Помнишь ту ночь и сплетенную для тебя грёзу? Она покажется бледной тенью, когда мы возляжем на ложе по-настоящему, наяву. Долгие дни и ночи, полные наслаждения. Ты будешь счастлива каждое мгновение…»

«Не буду. Это хуже прямого насилия, хуже дурмана. Я возненавижу тебя еще сильнее. И себя тоже».

«Маленькая упрямица… А хочешь — я верну тебе магию? Не твою, конечно, над огнем у меня нет власти. Но могущество холода не меньше! Ты узнаешь такие тайны чар, что тебе и не снились. Сможешь возводить дворцы и мосты, обращать тела и души в лед, летать наперегонки с ветром и вьюгой… Поверь, ворожея, ты не знаешь, от чего отказываешься…»

Сила… магия, утраченная ею, выжранная Пустотой из души и тела. Йанту пронзила такая тоска, словно её сердце уже стало льдом и только что разбилось на осколки. Не все ли равно, огнем или стужей повелевать? Здесь, на Севере, мороз даже могущественнее… Но — почему?

«Зачем тебе это? — спросила она, едва дыша, потому что мгновения поцелуя все длились и длились, бесконечные и будто вне времени — она не знала, сколько их промчалось в настоящем мире. — Зачем ты предлагаешь мне это все?»

«Ради игры, маленькая ворожея. Ради полной окончательной победы, — в голосе Янсрунда слышалась усмешка. — Ну, так что? Сила, равная той, что у тебя была, и даже больше! Холод вместо огня. И ты — моя! По-настоящему, а не равнодушной куклой по договору…»

— Нет, — выдохнула вслух Йанта, прерывая поцелуй.

Губы отозвались болью, словно она на морозе поцеловала ими студеное железо, а потом оторвала с кровью.

— Нет? — ласково уточнил Янсрунд, и метель вокруг приподнялась от палубы, закружилась мириадом крошечных острых лезвий-льдинок.

— Нет, — обреченно сказала Йанта. — Я не отказываюсь от договора, можешь меня забирать. Но отдать тебе душу… Нет.

— Да кому ты нужна?! — вдруг издевательски расхохотался Янсрунд, отступая на шаг назад. — Ты что же, решила, что это всерьез? Что я и вправду брошу к твоим ногам свое могущество? Глупая человеческая девчонка… Зачем ты мне нужна без своего пламени? Красивых кукол для услуг и постели у меня и так предостаточно. Я бы пил тебя по глотку, постепенно, лакомясь твоим теплом, но теперь… Ты чуть не стала сосулькой от одного поцелуя! Зачем мне еще одна ледышка? Нет уж. Возвращайся к своему драугу. Или убирайся на все стороны света, куда хочешь. Ты для меня бесполезна, глупышка!

— Ты… отпускаешь?

Йанта едва стояла на ногах, но сейчас удержалась бы, даже если б пришлось вцепиться в воздух руками. Стояла, боясь поверить своим ушам. Смотрела на искаженное гневом и брезгливым презрением лицо Янсрунда, утратившее всю свою бесстрастную красоту, и впервые чувствовала к нему что-то вроде благодарности.

— Отпускаю? Я тебя выкидываю! — снова рассмеялся хрустально Повелитель Холода. — Ты достойна своего возлюбленного ярла, если предпочитаешь ласки мертвеца ласкам бога. Только нужна ли ты и ему теперь? Эй, Фьялбъёрн, заберешь её? Продавшуюся мне душой и телом, уже знакомую с моей постелью, согласившуюся быть моей… Дарю, ярл! Пользуйся…

Рук Фьялбъёрна, оказавшегося рядом в тот же миг, Йанта почти не почувствовала. Будто ураган оторвал её от Янсрунда и отнес на несколько шагов прочь.

— Убирайся! — прорычал Фьялбъёрн поверх её головы. — Убирайся с «Линорма», не смей поганить его собой! Именем Повелителя моего Гунфридра, тебе здесь нет места!

Прижимая одной рукой Йанту, другой рукой ярл, как прутик, воздел к небу тяжелую секиру. Громыхнул раскат на небе — и живой корабль-линорм отозвался глухим грозным ворчанием. Палуба под ногами Янсрунда пошла едва заметной волной — будто напрягся чудовищный змей. Кажется, и ему не нравился такой гость… Издевательски склонив голову, Повелитель Холода взмахнул плащом, кутаясь разом в него и взметнувшуюся вокруг метель. Миг — и лишь запоздавшие снежинки опустились на палубу там, где он стоял.

— Йанта… девочка, слышишь меня?

Фьялбъёрн держал её за плечи, тормоша и пытаясь укутать одновременно. И снова столько мучительной боли, тоски, вины было в его голосе, что Йанта бы сгорела от стыда, если б могла. Даже повернуть лицо, чтобы спрятать его на груди ярла, не хватало сил и смелости.

Она хотела было сказать что-то, снова попросить прощения — хоть и не надеялась на него, но язык не слушался, а губы казались распухшими, словно отмороженными.

— Отнеси её в каюту, ярл, — сказала оказавшаяся вдруг рядом Ньедрунг и добавила с неожиданной властностью. — Быстрее! Она замерзла не снаружи, а изнутри. Я все-таки целительница, делай, что я говорю!

Следующий час был сплошным позором. Её опять отпаивали горячим глёгом, уже не слушая никаких возражений, растирали суконными полотенцами, смоченными в крепком вине, снова поили глёгом, а потом посреди каюты появилась исходящая паром бадья… Но тут уже Йанта, переставшая стучать зубами от лютого озноба, замотала головой и вцепилась в меховое одеяло, которым её укутали после растирания.

— Нет… — выговорила она с трудом. — Оставьте меня… Бъёрн, прошу! Уйдите… все!

— Обязательно уйдем, — как капризному ребенку, успокаивающе пообещал ей драуг. — Ну, тихо-тихо, что ты…

— Уйдите… уйдите все!

Её снова начала бить дрожь, уже не от холода, и Фьялбъёрн торопливо махнул рукой. И Ньедрунг, и помогавший целительнице Лирак исчезли, как по волшебству. Но этого было мало. Точнее, именно Бъёрну, оставшемуся рядом, Йанта больше всего на свете боялась посмотреть в глаза. А надо было не просто посмотреть.

— Он прав, Бъёрн, — захлебываясь собственными словами, мучительно проговорила она, сжавшись на постели. — Он прав, понимаешь? Я не просто потеряла магию… Я знаю, ты бы меня не бросил из-за этого. Но я действительно согласилась отдаться ему. Я ему клятву дала, Бъёрн. И я… спала с ним. Одну ночь. Не по-настоящему, во сне, но это все равно… Я… Подожди, не говори ничего! Я ненавижу его. Но себя — еще больше! Я не выдержала, не смогла, даже во сне не смогла устоять… И потом… Как я теперь, после такого…

— Тихо! Тихо, Огонёк…

Сев рядом, Фьялбъёрн обнял её через мех обеими руками, прижал, укачивая и повторяя:

— Ну что ты, девочка… Тише… Тише… Никто тебя ни в чем не винит, слышишь? Никто… ни в чем…

— Я сама себя виню, — прошептала Йанта тоскливо. — А эту вину так просто не снять. Прости, Бъёрн. Я должна была тебе рассказать. Мне так… стыдно…

Еще какое-то время она слышала мягкие уверения ярла, что ничего страшного не случилось, что сила к ней вернется, они что-нибудь придумают, обязательно и непременно. И чтобы его девочка, его ворожея, его Огонёк думать забыла, что в чем-то виновата… Но это не помогало. Становилось только хуже и больнее, потому что Йанта точно знала, что виновна. Она не справилась! Опозорилась сама и опозорила Бъёрна. И сила к ней не вернется, потому что ее больше нет и быть не может. Щупальце Пустоты необратимо выжрало внутри ту часть, где горел душевный огонь — она почувствовала эту рану, как только проснулась. Все было плохо, так плохо, что вряд ли могло хоть чем-то исправиться…