Песнь копья - Илья Крымов

— Сейчас? — Она чуть растерялась. — Что ж, я слушаю.

— Это касается женщины-эльфа Гелантэ и ребёнка, которого она называет моим…

Дева набрала в грудь воздух, но слова нашла не сразу.

— Вы не обязаны ничего мне об этом рассказывать, — пролепетала Самшит тихо.

— Не обязан, но хочу. Если вы окажете мне милость и уделите немного времени.

Он застал её врасплох, нечего сказать. Первожрица вернулась на мягкую кушетку и замерла там, не зная, куда себя деть. Кельвин же смотрел на неё какое-то время, напиваясь той неземной красотой.

— Я в своей жизни, — начал он хрипло, — никогда и ни в кого не был влюблён. И женщины, с которыми я… проводил время, об этом знали. Так было честно, правильно, чтобы не обманывать их ожидания и давать им выбор решать. Я всегда объяснял, что ничего важнее службы для меня нет, что я в любой миг могу отправиться на миссию и никогда не вернуться. Через сие мне не нужны были отпрыски, брак, дом, их любовь. Я всегда был честен, хотя и понимал, что где-то не здоров. Где-то в голове.

Наёмник замолчал, думая, что получать чугунными кулаками по рёбрам было много легче, нежели говорить сейчас такие слова этой девушке.

— Гелантэ приняла мой уклад, и я возвращался к ней после миссий несколько лет подряд. Она любила выхаживать меня… и пила снадобье, упреждавшее беременность. Пока не прекратила, слова мне не сказав. Однажды, вернувшись после долгого отсутствия, я застал её с ребёнком. Гелантэ ожидала, видимо, что теперь мы создадим некое подобие семьи. Какова же была её ярость, когда я отказался. Уже потом, намного позже я узнал, что у женщин дома Сороке есть такой старый обычай… До сих пор не могу понять, на что она рассчитывала со мной. Я смертный, срок мой краток, а она переживёт и меня, и нашего сына, — хомансдальфы редко дотягивают до двухсот.

— Возможно, она просто любила вас, — проронила Самшит, теребя подол богатого одеяния, которое приготовили для неё братья Звездопада.

— Поэтому привела в мир нежеланного ребёнка? Никому такая любовь не нужна. Мне жаль мальчика, он ни в чём не виноват, но я не могу позволить этой подлости сослужить ту службу, на которую она была рассчитана… Что с вами?

— Ничего, — ответила Самшит, на чьих светлых глазах блестели слёзы. — Просто пользуюсь своим правом.

— Каким? — прохрипел он.

— Жалеть. Элрог суров, он бог воинов и завоевателей, бог мужчин. — Дева убрала слёзы батистовым платочком. — Но что нам, женщинам? Нам он даёт право жалеть несчастных, страдающих, скорбящих. Таково моё право, — жалеть вашу боль, боль вашего сына, боль безответно влюблённой женщины.

Молчание было тяжёлым и болезненным для Кельвина. Он желал бы опуститься перед ней на колени, прижать её руки к своему лицу и просить прощения за то, что нарушил покой этой чистой души. Но знал, что это лишит его последних сил.

— Почему вы… почему вы решили сейчас поведать мне всё это?

— Мысль об оставленной недосказанности была невыносима, ведь я пришёл попрощаться.

— Чт… как? Почему? — вскинулась она, широко распахивая очи.

— Я намерен сообщить командованию отряда, что провалил миссию и покидаю вас. Это третий провал за всё время, что я служу… хотя, вас это не должно волновать.

— Но вы ничего не провалили! Я смогу попасть в Синрезар, всё закончится так, как должно закончиться!

— Не усилиями Безумной Галантереи. Мои возможности исчерпали себя на южном берегу Алукки, я был уверен, что подвёл вас и не намеревался продолжать путь.

— Кельвин, не корите себя! Обстоятельства были непредвиденными и непреодолимыми, но вы продолжали доблестно…

— Госпожа моя, нас нанимают именно для того, чтобы мы предвидели непредвиденное и преодолевали непреодолимое.

Она поняла, что Кельвин по-настоящему прощался. Галантерейщик просто решил уйти от неё и это причиняло боль. Самшит почувствовала слабость и дурноту.

— Но как же я… как я… доберусь до Синрезара? — потеряно спросила Верховная мать. — Без вас?

— Уверен, у этого… монаха? Он монах? Я уверен, что у Хиаса хватит людей, средств и связей, чтобы помочь вам завершить паломничество. Поскольку он, видимо, пророк, сможет провести вас мимо всех невзгод в самое сердце амлотианской религии посреди бушующего мора и нашествия чудовищ. Мне это оказалось не по силам. Прощайте, госпожа моя, надеюсь, вы вернётесь домой живой и невредимой.

Он обернулся к двери, но и шагу не ступив, почувствовал на своём запястье горячие пальцы.

— Госпожа моя?

— Не уходите! — взмолилась Самшит,

— Прошу, отпустите.

— Вы нужны мне.

— Зачем?

Они встретились взглядами и попали под власть друг друга, одинаково беззащитные и одинаково завораживающие.

— Боже… — пролепетала дева, едва понимая, что сейчас произойдёт.

Ладонь наёмника уверенно легла на её талию, другая приобняла за спину, щетина была колючей, но губы мужчины — мягкими и чувственными, он прекрасно знал, что делал, и Самшит покорилась его порыву. Она обвила шею Кельвина руками, запустила пальцы в жёсткие выгоревшие на солнце волосы, всё её тело дрожало от слабости и наслаждения, но поцелуй продлился лишь совсем недолго, пока разум словно незримая сила не разорвал ту страстную связь.

— Элрог Пылающий… — Верховная мать упала на кушетку без сил, прижимая пальцы к губам.

— Это моя вина, — глухо произнёс Кельвин, — я знаю, что вы принадлежите другому, но не смог остановиться.

Запоздало мужчина решил, что причинил ей боль, оскорбил, но Самшит трепетала не только от страха перед богом, но и от радости, от нежного чувства к этому человеку. Разум первожрицы культа велел Самшит отпустить его во благо их обоих, но страстные порывы девушки противились, приходили в ужас от мысли, что Кельвин Сирли уйдёт навсегда.

— Я прошу вас завершить начатое, проводить меня до Синрезара. Не говорите, что не нужны, слышать не желаю.

Его кулаки медленно, с хрустом костяшек сжимались и разжимались, одноглазый наёмник не решался смотреть на объект своего вожделения. Решение, теперь уже окончательное, далось тяжко.

— У вас есть другие гиды, другие защитники, я не нужен, это несомненно…

Самшит затаила дыхание…

— Однако я продолжу путь и постараюсь принесли вам хоть какую-то пользу. Простите, что потревожил, госпожа моя.

Галантерейщик быстро вышел из покоев, оставив Верховную мать наедине с Элрогом и беспорядочными мыслями. Она знала, что ей предстояла долгая, полная молитв ночь, но в глубине её душе установилось благодатное спокойствие, ведь этот мужчина согласился остаться с ней ещё хотя бы ненадолго.

День 1 юна месяца года 1650 Этой Эпохи, о. Ладосар.