Ветер пыльных дорог - Марина Гилл

Она и не заметила, как проговорилась о своих родственных связях с мальчиком, хотя, конечно, судья не был таким глупцом, чтобы не дойти своим умом до этой очевидной истины.

– Я это говорю не просто так, поверьте, – заметил он. – Он уже давно вызывает у меня подозрения… Впрочем, отложим наш разговор до завтра, – отрезал он. – И не спорьте со мной, мадемуазель. Вы ведь разумная девушка и должны понимать: сегодня уже ничего не сделаешь. А завтра, после того, как посетим обитель Святого Франциска, мы вернём вам вашего брата. Поверьте мне, я искренне хочу вам помочь.

– Я могу вам так просто поверить? – дрогнувшим голосом спросила Беа.

– Мне показалось, вы хорошо разбираетесь в людях. Да и нет у меня никакой причины, чтобы желать вам зла.

– Хорошо. Но я не пойду в этот монастырь. С самого рассвета нужно ехать за Тристаном.

– Постойте, вы просто ещё не знаете. Кажется, отыскался другой ваш спутник. Сегодня отец Бенедикт передал мне записку через прислужника, что у них в обители вот уже пять дней находится раненный мужчина.

– Клод… – невольно прошептала Беатрис.

И внезапно нахлынуло такое облегчение, что она даже сама удивилась. А потом улыбнулась, не сумев скрыть своей радости. Клод! Это единственный человек, которому она способна верить безоговорочно. И с ним она обязательно найдёт Тристана и спасёт его! Даже то, что Клод ранен, прошло мимо сознания Беатрис. Эти слова и не задержались в её голове. Клод жив и завтра она с ним увидится!

– Вижу, вы рады этому.

Беатрис стёрла с лица улыбку и умудрилась сдержанно ответить:

– Да, я рада. Я обязательно пойду в эту обитель завтра. Но потом не собираюсь откладывать и, согласны вы или нет, будете мне помогать или нет, я стану искать Тристана.

– Вам нужно отдохнуть, – снисходительно сказал судья. – Вы сейчас не способны даже задуматься о том, что понятия не имеете, где искать Армана Сальена, ведь мальчик находится у него в услужении. Да и что вы сделаете одна? Ворвётесь в его дом и силой утащите вашего брата? Идите спать, мадемуазель, а завтра на свежую голову мы подумаем обо всём.

Беатрис сочла за лучшее согласиться и не стала спорить. Она была уверена, что не уснёт и всю ночь только и будет что думать о брате.

Однако, уже оказавшись в своей комнате и приготовившись ко сну, Беатрис услышала стук в дверь. Это была служанка, которая принесла ей какой-то травяной напиток, настоятельно прося девушку выпить. Беатрис взяла в руки протягиваемую ей чашу, чувствуя по запаху, что это маковый отвар.

Она решила, что снотворное как раз кстати, потому что стоит поспать и набраться сил перед завтрашним днём, который может принести ей так много всего… Но она не осушила всю чашу – всего лишь на треть, ибо боялась: её могут поутру и не разбудить.

А затем выпроводила служанку и направилась к кровати.

Добраться от поместья Рэндуилла до Ренна не должно было занять слишком много времени. Если бы, разумеется, по пути не возникла пара непредвиденных обстоятельств.

Ранним июньским утром несколько всадников выехали за ворота поместья. Помимо графа Рэндуилла, Герика, Пьера и самой Матильды, к ним присоединились вечные спутники графа, как окрестила их про себя Матильда, – Дарьен и Ратьян, – а также шесть вооружённых… человек. Воинами их назвать у Матильды не поворачивался язык. Эти шестеро явно были простыми деревенскими жителями и при случае едва ли смогли бы защитить даже самих себя.

Матильда осталась довольна тем, что едет наравне со всеми. Трястись в повозке у неё не было никакого желания. Однако и следовать за всеми на норовистой кобылице, при этом не отставая, было не так уж и легко: приходилось всё время пригибаться, чтобы не цепляться за ветви деревьев. Хотя без этого всё равно не обходилось, и на лице Матильды уже красовались две красные полосы царапин.

Герик всегда был рядом и помогал ей, если приходилось, но при этом неизменно молчал, а если заводила разговор она, то отвечал односложно, ясно показывая, что не хочет беседовать. Это угнетало её не меньше, чем редкие взгляды Рэндуилла, который порой оборачивался, чтобы проверить, не отстала ли она. Это было, однако, излишним, ибо чуть позади неё и Герика ехали также Дарьен и Ратьян – его глаза и уши, судя по всему.

А впереди, во главе небольшого «отряда», красовался Пьер, как всегда активный, весёлый и неунывающий. Он то и дело перебрасывался шуточками с парой охранников, и через два часа пути стало казаться, что все они стали закадычными друзьями. Определённо, Пьер умел ладить с людьми. И Матильда сейчас не могла сказать, радует ли её то, что с ней Пьер так и не перемолвился словечком. Наверное, нет, потому что её раздражал его оживлённый голос в то время, как она сама была вынуждена терпеть монотонную езду и чувствовать на себе взгляды не спускавших с неё глаз Дарьена и Ратьяна. Ещё и Герик, который был и рядом, и далеко одновременно.

Но потом пошла просто цепь неудач. Началось всё с того, что под копытами одного из коней, на котором восседал охранник, проскочил какой-то мелкий лесной зверёк, и тот взбрыкнулся. Мужчина потерял контроль, и конь понёс его куда-то вперёд, напролом через лес. Ему удалось соскользнуть с крупа и приземлиться по счастью в мягкую траву, но конь пропал, а искать его слишком долго ни у кого не было желания. Посему решили, чтобы оставшийся без коня пристроился к любому другому охраннику.

Не прошло и получаса как позади послышалось громкое мужское чертыханье. Обернувшись, Матильда лицезрела Ратьяна, спрыгнувшего на землю и осматривающего копыто своего коня. Оказалось, что у того повреждена подкова, и животное не может продолжать путь. Рэндуилл приказал, чтобы один из охранников отвёл коня обратно в деревню. Ушли они недалеко, до заката время ещё было, поэтому отправили его пешком. А Дарьену пришлось поместиться, чтобы позади мог устроиться его друг.

Но на этом ничего не закончилось. Пьер вдруг издал громкий возглас и объявил, что ему срочно необходим привал. Причиной было его неожиданное ранение. Спешившись, Матильда раздражённо направилась к нему. Она была уверена, что Пьер придуривается, как обычно, и что какая-то там царапина не повод задерживаться. Но увидев степень его увечья, её даже слегка затошнило. От запястья почти до локтя тянулся порез, который очень сильно кровоточил. Не было сомнений, что шрам останется да приличный, ибо «царапина» оказалась глубокой.

Матильда набросилась на него, требуя всё объяснить. Оказалось, что он хвастался перед одним из охранявших мужчин своим клинком, а в это время на пути попался небольшой овраг, который его конь и перепрыгнул. Пьера, естественно, хорошо тряхнуло, нож почти соскользнул, при этом оставив глубокую царапину.

И теперь Матильда, кипя от гнева, перевязывала ему руку, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить чего-нибудь нехорошего. Пьер же имел всё тот же цветущий вид, но охать и жаловаться на непроходящую боль не переставал.

– Ну, извини, не могу ничем помочь здесь, – огрызнулась она после страдальческого стона «Матильда-а…».