В глубине стекла - Елена Искра

На ступеньках крыльца перед парикмахерской стояли, закуривая, два парня. Один, кудрявый, крепкий, в распахнутой кожаной куртке, стоял спиной к ступенькам, загораживая проход и сквозь зубы выговаривал:

— Слышь, Лёха, у Милки-парикмахерши завтра её перец заграничный прилетает, она сегодня ни в какую, а без неё и Женька не соглашается.

— Дык завтра же, чё она сегодня-то? В первый раз, что ли? Или она чё, — хохотнул Лёха, — боится к утру не девочкой остаться? Сказал бы, чтобы не боялась, заштопаем, если чё. Ты чё, мужик, стричься-бриться? — он заметил остановившегося Олега. — Ты проходи, проходи, не тушуйся, постригут, а хорошо попросишь, — он снова хохотнул, — может, и ещё чё сделают, побреют или как.

Оглушенный Олег прошёл мимо них в стеклянную дверь парикмахерской и остановился. Неужели они говорили о его Миле? Не может быть! Ну а о ком же ещё, всё правильно, у неё и подруга на работе — Женя.

— Слышь, Жень, вошёл, что ли, кто?

— Да не, Мил, это Санька ушёл.

Голоса девушек звучали глухо, откуда-то сбоку. «Из подсобки, — понял Олег, — чай пьют». Он сам не раз сиживал в этой малюсенькой, только-только на двоих, подсобке и пил чай, а то и просто целовался с Милой. Олег замер.

— Вот придурки-то! — прозвучал голос Милы.

— Кто?

— Да Саня с Лёхой! Я же Лёхе говорила, чтобы не ходили сюда, когда Олег в Москве.

— Его же сейчас нет.

— А вдруг прилетит?

— Слушай, я не пойму, как у тебя с Лёхой, он что, всё про Олега знает?

— Ага.

— И что?

— А ничего. Ему это всё по фигу. Он на мне жениться не собирается.

— А ты бы хотела?

— На фига мне такой кобель в мужьях? У чужих баб отлавливать?

— А что же ты с ним… Уже года два, наверное?

— Хорошо с ним. Он беззаботный какой-то, весёлый. С ним как оторвёшься по полной… Легко так становится, будто на крыльях летишь.

— А Олег?

— За Олега я замуж пойду.

— Он что, предлагал?

— Нет ещё, всё никак не дозреет.

— Думаешь, дозреет?

— А куда он денется? Мямля он просто. Всё думает, размышляет. Умный слишком. Умный, умный, а — дурак.

— Почему?

— Слушай, он по всему миру на халяву мотается, ни разу ничего толкового не привёз. Так, барахло какое-то. Другие вон, кожу везут, шубы, тут продают. Такие бабки наваривают — закачаешься. А этот…

— Ну и зачем тебе он в мужья нужен? Так и будет барахло таскать.

— Ага! Вот погоди, пусть только женится, будет потом всё, что нужно делать, уж я позабочусь. А пока пускай помечтает… Слышь, он меня в институт поступать агитирует! Умора! Нужен мне его институт! Я и так, считай, академию жизни закончила.

— Ну и дура, а я бы учиться пошла. Сейчас высшее образование ого как нужно.

— А может, и пойду, видно будет. Надо только зарегистрироваться сначала, да к нему переехать. Надоело по электричкам мотаться.

— Он с родителями живёт?

— Ага. Ну это мы быстро. У них трёхкомнатная. Я им такую жизнь устрою, только рады будут разменяться.

— Слушай, я не пойму, ты же за Олега замуж собралась. Ты его что, не любишь совсем?

— Ой, да ладно тебе — «любишь», «не любишь», это всё для девочек лет четырнадцати.

— Как же ты с ним жить будешь, если не любишь?

— Да так и буду. А на крайний случай, Лёха вон есть.

Входная дверь парикмахерской скрипнула, открываясь, и Олег, вздрогнув, будто от омерзения, всем телом, бросился навстречу входящему пожилому мужчине, проскочил мимо него в не успевшую закрыться дверь, вылетел на улицу. Там он втянул сквозь сжатые зубы холодный воздух, недоумённо посмотрел на зажатую в руке собственную шапку, надел её на голову и шагнул с крыльца.

Вот после этого он и уговорил Серёгу отпустить его на год в Египет работать тренером по дайвингу. Серёга согласился с трудом, но поставил условие, что если понадобится, Олег будет выполнять его специальные задания. Олегу было всё равно. Правда, поручениями Серёга не злоупотреблял. Но возвращался после них Олег уже не в Москву, а опять сюда. Вначале Мила звонила без конца, пока он не поменял мобильник. После этого звонки прекратились.

Олег сидел в подрагивающем автомобиле. За окном было уже темно, лишь смутно угадывались обступившие дорогу горы. «Аравийский хребет, — подумал Олег, — ещё часик и всё».

«Что я делал здесь весь это год? Чего ждал? Зачем? Неужели нужно было встретить Ольгу, чтобы понять, что делать мне здесь абсолютно нечего! Нет, я вёл себя словно страус — спрятал голову в песок и решил, что все мои проблемы на этом закончились. Ничего не закончилось! Ведь я любил Ольгу и люблю до сих пор! Неужели мне нужно было столько времени, чтобы понять такую простую вещь? А туризм этот… Ну не моё это, не моё, я же это быстро понял. Чего ждал? Из-за денег? За сколько же я продал почти три года своей жизни? Сколько бы ни было, всё равно — продешевил! Прав был отец. Нужно делать своё дело, и делать его нужно до конца, а не убегать при первой неудаче. Ладно. Скоро приедем, — он ещё раз взглянул в тёмное окно, за которым смутно виднелись горы, — скоро приедем. Сегодня же найду Ольгу, хоть из кровати подниму. Ведь она же меня тоже до сих пор любит, я же почувствовал это при встрече…»

Олег услышал где-то позади слабый хлопок, но не успел понять, что произошло, только почувствовал, как казавшийся надёжным автомобиль стал уходить куда-то вбок, а его самого невидимая стальная рука стала вжимать в боковую дверцу. Это лопнуло, пропоротое осколками стекла брошенной кем-то из туристов бутылки, заднее левое колесо их драндулета. Скорость была за сто. Машину чуть тряхнуло и стало заносить влево. Водитель, выкрикнув что-то по-арабски, ударил по тормозам и принялся выкручивать руль, но автомобиль всё больше заносило, потом вдруг резко крутануло, швырнуло, покатило кувырком по шоссе, выбросило на крутой скат обочины, и он медленно, словно лениво, покатился вниз, пока не ударился о здоровенный обломок скалы. Закоротившая проводка сыпанула снопом искр, растекающийся бензин вспыхнул и рассёк окружающую тьму столбом пламени, рванул бензобак, выворачивая наизнанку металл кузова.

Когда автомобиль крутило по пустому шоссе, дверка, в которую вжимало Олега, не выдержала и распахнулась. Его вышвырнуло на асфальт, поволокло к противоположной обочине и напоследок шарахнуло спиной и головой о выступ скалы. Он не видел, как горел автомобиль, не слышал взрыва. На шоссе было пусто. Через какое-то время сознание ненадолго вернулось к нему и он почувствовал холод. «Странно, — успел он подумать, — ведь в пустыне должно быть жарко. Я и не знал, что в пустыне так холодно».

Весь день Ольга провела на пляже. Она будто хотела запасти в себе жар горячего африканского солнца, если уж не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы до московской весны.