Мэрилин Монро - Дональд Спото

Точно так же как и Мэрилин, Джо был уважаемым и приличным человеком, который с уважением относился к другим людям. Подобно ей, он также добился отличных результатов, но, похоже, не любил ими хвастать. По мнению его друзей и коллег по клубу, Джо никогда не играл в бейсбол ради удовольствия: для него это был вопрос достижения рекордных результатов, гордости и (в отличие от мотивации Мэрилин) денег. Например, в 1938 году он в начале сезона отказался приступить к играм, поскольку требовал более высокого вознаграждения, чем предлагавшиеся ему двадцать пять тысяч долларов (на которые он в конце концов все-таки согласился). 2 августа 1939 года в девятом [последнем] периоде игры команды «Янки» против Детройта Джо сумел поймать мяч, пробитый высоко вверх с расстояния почти сто пятьдесят метров от его собственной позиции, а это являлось настолько невероятным и великолепным достижением, что спортивные журналисты, расхваливая Ди Маджио и превознося его под небеса, по существу не обратили внимания на факт поражения его команды «Янки из Нью-Йорка» в указанном матче. «Я стараюсь сохранять спокойствие», — так звучал типичный комментарий Джо. И действительно, складывалось впечатление, что этот игрок никогда не радовался своим успехам, даже тогда, когда получил в американской лиге звание «Самый ценный игрок года» — кстати, он завоевывал этот титул трижды. Отчужденный ото всех и (как говорили некоторые журналисты) аристократичный Джо Ди Маджио в возрасте двадцати пяти лет своим внешним обликом напоминал нового Папу Пия XII[202].

Но с очевидными отличиями. Будучи признанным в 1937 году одним из наиболее элегантно одетых мужчин в стране, Джо получил малозначительную роль в кинофильме «Манхэттенская карусель». В нем играла также милая светловолосая статистка Дороти Эрнолдайн Ольсен. 19 ноября 1939 года Ди Маджио заключил с нею брачный союз.

Джо проинформировал прессу, что зимой они с супругой будут проживать в Сан-Франциско, а в ходе бейсбольного сезона разъезжать вместе с командой «Янки из Нью-Йорка»; Дороти, со своей стороны, заявила, что предпочитает Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Джо хотелось иметь женщину, которая любила бы семью — как его полная преданности мать и буквально помешанные на доме сестры; Дороти жаждала делать карьеру. Посему они с самого начала оказались вынужденными пойти на компромисс. Во время бейсбольного сезона 1940 года Ди Маджио снял на Манхэттене роскошные апартаменты по Вест-Энд-авеню. Вскоре после этого Дороти начала жаловаться друзьям и знакомым, что ее муж проводит большинство вечеров вне дома, просиживая с приятелями допоздна в спортивных клубах и в ресторанах — он не видел повода отказаться от этой устоявшейся привычки и тогда, когда Дороти в начале 1941 года забеременела, и когда 23 октября у них родился сын, Джо-младший. В 1942 году их брак оказался под большим вопросом, хотя в прессе об этом не писалось — газетам хватало чего сказать о гораздо более важных событиях, происходивших во всем мире.

Когда в 1942 году средние общематчевые показатели Джо по броскам и набираемым очкам стали снижаться, болельщики почувствовали себя обманутыми, жена выказывала еще большее неудовольствие, а он сам отказался от сорока трех с половиной тысяч долларов вознаграждения. В феврале 1943 года Ди Маджио записался добровольцем в авиацию. Назначенный командованием Военно-Воздушных Сил осуществлять надзор за спортивными тренировками, Джо нес службу на бейсбольных полях сражений в Калифорнии, штате Нью-Джерси и на Гавайских островах, а также провел много времени в госпиталях в попытках залечить язву желудка.

Прежде чем Джо в сентябре 1945 года демобилизовался из армии, его супруга смогла без всяких затруднений получить развод; в следующем году она благополучно вышла замуж за одного нью-йоркского биржевого маклера. Ди Маджио, к слову, неоднократно пытался помириться с Дороти после ее второго развода и в перерывах между этапами розыгрыша чемпионата в бейсбольной лиге жил вместе со всей своей семьей в Сан-Франциско, где его незамужняя сестра Мария готовила, убирала, шила и заботилась о том, чтобы все потребности знаменитого брата были удовлетворены. Если же он находился вне дома, то останавливался в отелях, главным образом нью-йоркских. «Невозмутимый Джо» Ди Маджио после возвращения в команду «Янки» превратился в одинокого, меланхоличного человека, самочувствие которого не весьма улучшило даже сказочное годичное вознаграждение в размере ста тысяч долларов. Однако его присутствие на поле действовало на команду успокаивающим и мобилизующим образом, и он часто выходил на матчи, игнорируя рекомендации врача.

После развода его контакты с женщинами носили в целом эпизодический и мимолетный характер и были холодными и неприятными. Испытывая едва ли не болезненные опасения, что те хотят просто использовать его славу, Джо часто пенял, что «каждый звонящий по телефону в чем-то нуждается». Как вспоминал позднее Аллан Снайдер, Джо умел бывать в компании довольно трудным человеком — особенно когда вместе с ним находилась Мэрилин — он становился невежливым и подозрительно относился к каждому слову и жесту.

Любимым местом Джо в Нью-Йорке был охотно посещаемый определенной публикой ресторан Тутса Шора — своеобразное пристанище для мужчин, названное какой-то женщиной гимнастическим залом с обслуживанием. Тут господствовала шутливая холостяцкая атмосфера, велись толки о спорте и девушках, рассказывались всякие случаи из жизни и анекдоты. Многие годы сюда регулярно приходили Бейб Рут[203]и Джек Демпси[204], Деймон Руньон[205]и Эрнест Хемингуэй, журналист Боб Консидайн и Джордж Солотэр, пухлый и болтливый тип, который держал агентство по продаже билетов при театре «Эдельфи». Джордж мог достать для Ди Маджио билет на любое представление, а также организовать ему свидание с какой-нибудь заманчиво выглядящей статисткой. Джорджу приписывается изобретение слова «сраконудие» в качестве определения нудной пьесы и «рассрачивание» — для обозначения развода. Хочется верить, что этот талант придумщика родился в нем как реакция на жизненный успех, когда он переселился из Браунсвилла (бедной части Бруклина) в Броксвилл (богатый район Вестчестера). И Лефти ОДоул, и Джордж Солотэр оставались друзьями Джо до самого конца жизни.

В 1949 году после операции на пятке Джо Ди Маджио впал в депрессивное состояние, которое, как он утверждал, едва не довело его до «душевной болезни», в результате чего спортсмен стал еще более молчаливым и сторонился всяких компаний еще в большей степени, нежели когда-либо прежде. Джо изо всех сил старался доказать всем и самому себе, что по-прежнему является полезным игроком. Выступая против команды «Бостон ред сокс» (в серии, закончившейся выигрышем десяти из одиннадцати матчей), Ди Маджио влет попал по мячу четыре раза и в трех сменах смог обежать все базы. «Один из самых блистательных поворотов во всей истории этого вида спорта», как написали по этому поводу в журнале «Лайф», сделал из него «внезапно национального героя... даже для тех людей, которые ни разу в жизни не видели ни единого матча». В 1950 году он выступил в ста тридцати девяти играх, на протяжении последних шести недель имел триста семьдесят попаданий, набрал сто четырнадцать очков и в ходе одной смены трижды нанес по мячу такие мощные удары, что смог обежать все базы.