Голос греха - Такэси Сиота

Кратко объяснив обстоятельства конфликта, Тацуо грустно улыбнулся.

— В то время я уже встречался с Софи. Она была взволнована этой победой, но я быстро остыл. В послевоенное время с целью сделать людей счастливыми были провозглашены социал-демократические лозунги, а когда всё пошло не так, политики с прямо противоположными взглядами стали проводить совершенно иную политику. Война позволила ослабить сопротивление страдающего от побочных эффектов народа и хоть как-то объединить страну. В Японии я, эгоистично считая, что мои принципы являются правильными, принёс много боли большому количеству людей и, разочаровавшись, покинул родину. Но в конечном итоге лекарством, которое выбрали люди, страдавшие от «британской болезни», оказалась сила оружия. Я чувствовал отвращение к тем, кто, получив гарантии благосостояния, растеряли своё трудолюбие, но, увидев уровень народной поддержки Тэтчер, которую она получила благодаря победе в войне, я растерялся.

Акуцу вдруг перестал записывать. Ему показалось, что он попал в мир диалога-поединка в школе дзен, суть которого в том, что «если усердно думать, ничего не останется». Может быть, эта пустота и является истиной для Тацуо… Но если продолжавшиеся на протяжении долгих лет размышления послужили толчком к делу «Гин-Ман», значит, не настолько они незначительны.

— Через год в Лондон приехал Икусима-сан…

Словно поняв, какие чувства испытывает Акуцу, Тацуо заговорил об Икусиме. Выехав из туннеля собственной истории, теперь наконец-то он прольёт свет на преступление. Собираясь продолжать записывать, Акуцу опять сжал карандаш.

Но в этот самый момент раздался звон колокола. Торжественные удары продолжали звучать в определённом ритме. Это был солидный и в то же время светлый и пленительный звук.

— Йоркский собор. — Тацуо указал туда, откуда доносился звон.

Этот собор является символом Йорка. Почти все гулявшие по площади туристы направились в ту сторону.

Тацуо поднялся и пригласил Акуцу:

— Раз уж мы здесь, давайте пойдём посмотрим.

Они почти вплотную подошли к главной теме, поэтому Акуцу предпочёл бы остаться. Тем более на ходу делать записи неудобно. Но его собеседник уже встал, поэтому он не мог отказать.

Улыбнувшись, Акуцу энергично вскочил — словно боксёр, устремившийся в центр ринга из своего угла.

На улице растянулась длинная очередь.

Тацуо объяснил, что это всемирно известная чайная. Был третий час дня, и, наверное, уже наступало время для послеполуденного чая.

Когда они перешли через улицу Лоу-Питергейт, между ювелирным и сувенирным магазинами по всей ширине дороги перед ними предстал Йоркский собор. Смешавшись с фотографирующими туристами, двое японцев остановились перед фронтальной частью.

Акуцу был поражён шириной собора, который невозможно было охватить взглядом, и подавлен его величественным видом. Самое большое готическое сооружение в Англии строилось на протяжении 250 лет, начиная с XIII века. Но тот восторг, что ощущал Акуцу, глядя на торжественные стены кремового цвета, которым было больше 540 лет, был вызван не их древностью, а красотой и достоинством.

— Этот собор — ориентир, поэтому здесь сложно потеряться. Он как Полярная звезда.

— Получается, что Икусима-сан приехал в Лондон летом восемьдесят третьего года?

Тацуо, смотревший снизу вверх на Йоркский собор, не отведя взгляда, ответил:

— Думаю, это было в июле.

— Начните, пожалуйста, с того, какие отношения у вас были с Икусимой.

— Мы оба родом из Киото, ходили в одну секцию дзюдо. Я начал заниматься им в первом классе младшей школы, а Икусима был тогда в третьем классе средней — и часто заботился обо мне. И хотя мы разного возраста, я мечтал о старшем брате, поэтому привязался к нему. После того, как Икусима-сан окончил старшую школу и поступил на службу в полицию Сиги, мы уже не могли так часто встречаться, но когда произошло всё это с отцом, он пришёл на цуя[150] и похороны и, как родной человек, утешал и подбадривал меня.

— Простите, во время вашего участия в левом движении вы тоже общались?

— Тогда, естественно, нет. Я ведь был в Токио. Мы возобновили наши контакты после того, как я стал курсировать между Европой и Киото.

— Сонэ-сан, вы окончательно поселились в Лондоне примерно в восьмидесятом году, правильно? Как вы общались после этого?

— Мы продолжали переписываться. Правда, как это водится у мужчин, письма были короткими. Часто обменивались открытками.

— О том, что Икусима-сан уволился из полиции, вы тоже узнали из письма?

— Да. Я тогда позвонил ему. Он сказал, что был факт взятки, но начальник знал об этом. Сказал, что, не установив близких отношений с якудзой, невозможно получить информацию. Но он благополучно устроился в охранное агентство, также имел и другие заработки, поэтому я не волновался.

— Что за другие заработки?

Опять зазвонил колокол. С того времени, как он звонил первый раз, не прошло и десяти минут. Время, что ли, здесь так отбивают? Теперь они находились ближе, и звук был глубже и величественнее. Тацуо подождал, пока звон закончится, и продолжил рассказывать.

— Икусима-сан, работая в охранном агентстве в Киото, был телохранителем у главы компании, а также охранял частные резиденции предпринимателей. Он стал часто контактировать с нелегальными знакомыми главы фирмы и иногда помогал собирать долги, что не имело отношения к его служебным обязанностям. С другой стороны, втайне от начальника, по просьбе мафиозных группировок в Осаке он занимался и покупкой земель.

— А какие отношения у него были с Аоки Рюити?

— У Икусимы была жена, Тиёко; её отец вроде общался с Аоки по работе.

— Отец Тиёко был членом якудзы?

— Нет, Икусима-сан говорил, что он порядочный человек; но правда это или нет, мне неизвестно.

Возможно, на отставку Икусимы, вопреки ожиданиям, повлияли семейные отношения. Тесть — деловой партнёр якудзы… Неудивительно, что за ним наблюдали.

— Я не знаю, когда они начали общаться, но, по крайней мере, когда Икусима-сан работал в отделе по борьбе с организованной преступностью, они с Аоки обменивались информацией.

— Насколько я понял из вашего рассказа, Икусима-сан не так уж нуждался в деньгах.

— После отставки из полиции Икусима-сан, по всей видимости, постоянно чувствовал некую неполноценность. Он не мог также смириться с тем, что его выгнали с работы, и в итоге теперь уже ему пришлось идти на поклон к якудзе. Возможно, наложилось и то, что он, хотя это было незаметно, продолжал чувствовать себя оскорблённым. Думаю, что он хотел преуспеть, подобно таинственным посредникам, с которыми то и дело соприкасался. На самом деле, для того чтобы подняться в нелегальном мире, необходимы деньги и умение блефовать.