Посланник - Дэниел Сильва

На одиннадцатом этаже клиники Жемелли есть комнаты, о существовании которых мало кто знает. Эти просторные и спартански обставленные комнаты принадлежат одному священнику. В одной стоит больничная кровать. В другой – диваны и стулья. В третьей устроена часовня. В холле около входа стоит столик для охраны. Кто-то всегда тут сидит, даже когда в комнатах никого нет.

Хотя больничная кровать предназначена для руководителя миллиарда римских католиков мира, в тот вечер она была занята доверенным личным секретарем лидера. На улице под его окном стояли тысячи верующих. В девять часов они замолчали, чтобы послушать первый bollettino[17]пресс-бюро Ватикана. Монсиньор Луиджи Донати, получивший тяжелое ранение из девятимиллиметрового револьвера, перенес семичасовую операцию. Состояние монсиньора было определено как «чрезвычайно тяжелое», и в bollettino ясно было сказано, что весьма сомнительно, выживет ли он. В заключение говорилось, что святой отец находится возле него и намерен пробыть там сколько возможно. О том, что Габриэль был тоже там, не упоминалось.

Они сидели вместе на диване в гостиной. За дверью лежал Донати, бледный и без сознания. Вокруг него с мрачными лицами стояла команда врачей и медсестер. Глаза святого отца были закрыты, и он перебирал четки. На его белой сутане спереди было большое пятно крови. Он отказался сменить ее. Габриэль, глядя на него сейчас, вспомнил Шамрона и его порванную кожаную куртку. Он надеялся, что святой отец не винит себя за то, что произошло сегодня.

Габриэль посмотрел на телевизор. На экране была сцена нападения – один из самых драматичных моментов, когда-либо запечатленных на видео вживую. И его без конца показывали. Габриэль видел это по крайней мере десяток раз и смотрел сейчас снова. Он видел, как Мюллер вырвался из группы швейцарских гвардейцев с револьвером в вытянутых руках. Увидел себя, вытаскивающего револьвер из внутреннего кармана пиджака, и Донати, бросившегося прикрывать своим длинным телом президента Соединенных Штатов, когда Мюллер открыл огонь. «Какая-то доля секунды», – подумал он. Увидь он Мюллера на долю секунды раньше, он, возможно, сумел бы первым открыть огонь. И Донати не лежал бы при смерти на одиннадцатом этаже клиники Жемелли. Габриэль посмотрел на папу. Его глаза уже были открыты и устремлены на экран телевизора.

– Как он сообразил оказаться перед президентом вместо меня?

– Я полагаю, он понимал, что Мюллер, если бы хотел, мог убить вас бесчисленное множество раз. Мюллеру прежде всего нужен был президент, и Луиджи это понял.

– В мгновение ока.

– Он один из самых умных людей, каких я когда-либо встречал, ваше святейшество. – Габриэль посмотрел на Донати. – Он спас президента Соединенных Штатов и, наверное, даже не догадывается об этом.

– Луиджи только остановил пули, – сказал папа, – а спасли его вы. Если бы не вы, мы никогда не были бы настороже и не ожидали бы ничего подобного. Как вы узнали, Габриэль? Откуда вы знали, что они нанесут нам сегодня новый удар?

– Нам придется поговорить об этом позже. Много позже.

– Вы сейчас на середине операции, так?

Габриэль промолчал.

– Эрих Мюллер ведь был в составе охраны моего дворца… – Голос папы осекся. – Я все еще не могу этому поверить. Как они сумели это устроить, Габриэль? Как они сумели внедрить убийцу в швейцарскую гвардию?

– Подробности, ваше святейшество, не ясны, но похоже, что Мюллера взяли после того, как он ушел из швейцарской армии. После армии его не ждала работа, и он полтора года путешествовал по Европе и Средиземноморью. Он провел несколько месяцев в Гамбурге и в Амстердаме. Известно, что он часто участвовал в антиамериканских и антиизраильских демонстрациях. Возможно, он даже принял ислам. Мы считаем, что его завербовал в террористическую сеть профессор Али Массуди.

– Массуди? В самом деле? Великий Боже, Габриэль, но, по-моему, именно профессор Массуди представил моей специальной комиссии несколько предложений по улучшению связей между исламом и Западом. По-моему, даже, возможно, он в какой-то момент посещал Ватикан.

– Улучшение отношений между исламом и христианством не входило в реальную повестку дня профессора Массуди, ваше святейшество.

– Явно, – сказал папа. – Я полагаю, мы теперь знаем, кто открыл Дверь Смерти для смертников в октябре. Это был Мюллер, не так ли?

Габриэль кивнул и посмотрел на телевизор, где снова начали передавать сцену нападения.

– Интересно, сколько людей видело сегодня эту картину, – сказал папа.

– Миллиарды, ваше святейшество.

– Что-то говорит мне, что ваши дни в качестве тайного агента кончились. С возвращением в реальный мир, Габриэль.

– В этом мире я не чувствую себя уютно.

– Каковы ваши планы?

– Мне надо возвращаться в Израиль.

– А потом?

– Мое будущее довольно неопределенно.

– Как всегда, – сказал папа. – Франческо Тьеполо говорил мне, что вы с Кьярой воссоединились.

– Да, ваше святейшество. Она сейчас в Израиле.

– Так каковы же ваши планы?

– Обвенчаться с ней, прежде чем она снова от меня уйдет.

– Разумно. А потом?

– По одному шагу надо делать, ваше святейшество.

– Вы разрешите мне дать вам еще один совет?

– Конечно.

– В данный момент вы самый знаменитый человек в Италии. Национальный герой. Что-то говорит мне, что страна с распростертыми объятиями встретила бы ваше возвращение. И на этот раз не в качестве Марио Дельвеккио.

– Мы перейдем через этот мост, когда подойдем к нему.

– На вашем месте я бы создал этот мост для возвращения в Венецию. – Папа молча с минуту смотрел в открытую дверь. – Не знаю, что я буду делать, если Господь отнимет его у меня. Не смогу я править Римско-католической церковью без Луиджи Донати.

– Я помню тот день, когда он приехал в Иерусалим для встречи со мной, – сказал Габриэль. – Когда мы гуляли по Старому городу, я по глупости принял его за безбожника рядом с человеком большой веры. Но надо было иметь огромную веру, чтобы встать под пули.

– Луиджи Донати – человек исключительной веры. Просто иногда он сам этого не понимает. Мне теперь необходима вера. Я должен верить, что Господь сочтет нужным, чтобы Луиджи был со мной подольше… и что он сочтет нужным покончить с этим безумием.

Дальше папа задал Габриэлю вопрос, какой задавал ему по окончании нападения в октябре:

– Теперь этому конец?

На этот раз Габриэль посмотрел на телевизор и ничего не сказал.

«Нет, ваше святейшество, – подумал он. – Не совсем».

Специальный комитет сената собрался через месяц после попытки покушения на жизнь президента. В своем заявлении на открытии сессии сановные члены комитета заверили американскую общественность, что они проведут тщательное и никого не щадящее расследование, однако к концу первой недели сенаторы от обеих партий были явно раздосадованы отсутствием откровенности со стороны начальников охраны президента и разведки. Люди, обслуживающие президента, подробнейшим образом объясняли, как силы мирового исламского экстремизма сумели проникнуть в центр христианского мира и как профессор Али Массуди сумел завербовать молодого швейцарца по имени Эрих Мюллер и внедрить его в швейцарскую гвардию понтифика. Но что до того, кто задумал эти два нападения на Ватикан и, что более важно, кто оплатил их, люди, обслуживающие президента, смогли предложить лишь основанное на имеющейся информации мнение. Не смогли они и удовлетворительно объяснить членам комитета присутствие в Ватикане некоего Габриэля Аллона, ныне легендарного израильского агента и убийцы. После длительных дебатов в комиссии сенаторы решили вызвать его повесткой. Будучи гражданином иностранного государства, он не обязан был являться на вызов и, как и ожидалось, решительно отказался приехать. А через три дня внезапно изменил свое решение. Он готов дать показания, сообщил он, но только под секретом. Сенаторы согласились и попросили его приехать в Вашингтон в следующий четверг.