Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор

приходилось идти за десятки верст в ближайшую церковь или приглашать на требуемые требы священника. А он, хоть и божий просветленный человек, а дерет за это в три дорога только держись.

Вот и радовались нехотя крестьяне, хоть и понимали, что строительство в конечном итоге ляжет на их плечи. А ведь и так денег положат на церковные здания много, зато потом давать будешь маловато. Да и баба не будет зудеть, что до церкви далеко, и она давненько уже не ходила, грехом обмишурилась.

- Еще в нашем селе будет открыт рынок. Каждодневно оно, наверное, будет финансово тяжело, так вы, мужички, меж собой посоветуйтесь, да получив с нашими отцами священниками совета, подайте прошение в уезд на какой церковный праздник пристроить. А уж я для вас похлопочу. Это ж какое будет потом дело, хоть свои крестьянские товары продать, хоть чужие задешево купить!

А затем, еще какие открою учреждения, видит бог, - Макурин картинно перекрестился, - все одно будет лучше! Что вам еще надо, православные?

Попаданец ожидал, что крестьяне будут просить больницу или школу, но со стороны схода пошел гул: «Мельница!»

- Что мельница? - не понял Макурин. Нет, он, разумеется, знал, что булки не на деревьях растут, и зерно надо обязательно размолотить, прежде чем подавать на стол, но как-то полагал, что эта проблема уже решена. Не первый же год и даже уже век живут в этом месте?

Однако послушал Акима, который, как всегда, пояснял мнение общества.

- Общество просит, значить, чтобы вы, благодетель, пошли на милость, дали нам мельницу- негромко, но четко проговорил на ухо помещику управляющий, - а то, как вы правильно сказали, зерно есть, а молоть его негде. Приходится ехать с мешками либо на мельницу помещика Валюжного, либо на мельницу купца Иванова. А они все далеко, хоть пять, хоть семь верст. День пройдет, пока дорога да очередь. А то и не работает, впустую накатаешься. Свою же мельницу не могли пока, ибо барина не было, а сами мужички не в состоянии.

- Мгм, - озадаченно хмыкнул попаданец. Об этой стороне крестьянской жизни он, в общем-то, знал, но как-то не обращал внимание. А вот и на тебе!

- Хорошо, мужички, я постараюсь, чтобы к рождеству мельница у нас было, - твердо пообещал Макурин. А и то, что медлить? Мельница — строение на деревне нужное. Люди же не скот, чтобы зерно жрать. Да и уж к тому же, чтобы вы не говорили, прибыльное для собственника.

Он еще мысленно порассуждал и начал разговаривать про хозяйственные нужды, как свои, так и крестьян. Все слушали четко и внимательно.

- Я тут человек новый, мужики, - как бы между делом сказал помещик, - скажите мне, вы что, всегда так соль издалеку возите?

Соль не хлебная мука, но тоже очень для человека нужная. И не только для человека, а и для всех животных, хотя бы для домашнего скота. Как тут не закручинишься такой болезненной закавыке.

- Вокруг Березового стояли обширные болота, - сообщили Макурину чиновники еще в Санкт-Петербурге, - и кое-где там били горькие (соленые) ключи, где можно бы получить нужный минерал.

То есть соль в округе была, качеством, правда, не очень хорошая, не вкусная. Но население, тем не менее, снабжалось издалека, за сотни верст. Бывало, и из-за границы везли на судах. Не часто, но все же. Крестьяне от этого нередко волновалось. Ибо сколько будет стоить соль, если ее везут за сотни верст?

Положение было настолько тяжелым и неприятным, что даже император Николай I просил (пока просил!) обратить на это внимание и хотя бы в своем поместье по мере возможности наладить снабжение. А то ведь черт те что!

Император не понимал, почему в мирное время, при обильных соленых местных источниках с солью были проблемы. Соль же не хлеб, почему так плохо-то? Николай I подозревал местных чиновников в лени и самоуправстве и намеками просил Макурина навести порядок. Ведь он же служил в свите его величества!

Андрей Георгиевич, конечно, требования императора выполнил бы. Но не только и не столько. Соль – это товар, и если его не было, то надо добыть и продать. Торговец (а если уж прямо, то и спекулянт) видел обильную поживу и не понимал, почему бы и нет?

Вот так, господа!

Глава 7

А теперь действовать, действовать и еще раз действовать! Так, кажется, настоятельно и весьма агрессивно требовал не безивестный прощелыга О. Бендер? Впрочем, пусть его, этот оголтелый авантюрист еще не скоро родится, и даже деды и бабки его, наверняка, никак не обозначены. А, может, уже бегают, голозадые и радостные малыши, ни к чему плохому еще не пригодные.

Короче, ближе к делу, господа присяжные заседатели, которых тоже еще нет. Общий пинок, во всяком случае, Макурин своим крестьянам дал. Свои – это, значит, собственные, крепостные. Говорящее имущество, как тогда говорили. Но даже лошади и коровы требуют руководства, а, тем более, люди. Выступил, сказал. Не только показал перспективы, но и изрядно стимулировал к труду на земле.

Вы скажите неприлично? Да, наверное. Но крепостные, вот они, а он не революционер и даже не либерал. Ковыряется тут в земле с крестьянами, и не собирается что-то менять. Ибо, давным - давно известно, благими намерениями выстлана дорога в ад. И все эти реформаторы, радикальными и даже умеренные, начав с прекрасного далека, заканчивают большой кровью. Плавали, знаем!

Мда-с. Но пока рано еще, поздняя зима или ранняя весна, черт его разберет. В общем, на полях снега, которые еще и не думают таять, крестьяне в своих домах и в большинстве даже не собираются активно работать. Один помещик, пока еще почти бедный и холостой. Или, скажем так цинично, без женщины в постели, рыскает в селе Березовое и даже, иногда, в уезде.

Для этого, кстати, он приобрел (отбил от своих же слуг в личную собственность) жеребца Ворона – черного флегматичного коняку средней комплекции, и приказал для себя родного и любимого – чиновника свиты его императорского величества Макурина А.Г. – пристроить в свиту кучера Федора и домашнего слугу Гаврилу.

Так и ездили втроем. Молча. Попаданец еще не пришедший в себя от новых реальностей крепостнического строя, когда, оказывается, крепостной лично тебе принадлежит полностью, и ты можешь его продать, можешь выпороть