Курок - Пенелопа Дуглас

С ним было так приятно. Хотелось утолить этот зуд внутри. Я дернула свой галстук-бабочку, утратив способность дышать. Ослабив воротник, я расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Наконец-то почувствовав облегчение, я вновь прильнула к нему, в то время как он посасывал мою шею.

Мои бедра двигались вперед и назад, все настойчивее прижимались к парню.

– Уинтер… – застонал он, отстранившись. – Я не хочу…

Я ускорила темп. Он схватил меня за задницу, помогая раскачиваться.

– Не хочешь чего? – выдохнула я.

– Замарать тебя.

Замедлившись, я нежно поцеловала его в губы.

Почему он так думал?

– Не замараешь. – Я покачала головой, дотронувшись до лица парня. – Мы не пойдем до конца. Лишь поиграем.

Он тихо засмеялся.

Снова его поцеловав, я ощутила, как незнакомец опять впился в мою плоть пальцами. Мое тело буквально взорвалось, каждый сантиметр кожи наэлектризовался. Господи, мне нравилось, когда он так делал.

– Эй, старик, что ты делаешь? – крикнул кто-то снаружи. – Хочешь, чтобы мы подождали, или как?

Встрепенувшись, я только через несколько секунд осознала, что он был с друзьями. Я запустила пальцы ему в волосы и вновь накрыла его рот своим.

Не уходи.

– Чувак! – еще раз рявкнул парень. – Здесь полно девчонок твоего возраста! Какого хрена?

Едва слышный смех вырвался из его груди.

– Не думаю, что смогу дождаться, пока она повзрослеет, приятель, – прошептал Призрак в ответ, однако услышать его могла лишь я.

Игриво прикусив его губу, я поддразнила:

– В тридцати трех штатах возраст согласия начинается с шестнадцати лет.

– Но не в нашем штате. Это формальность.

– Искал информацию, да?

На моем лице начала зарождаться улыбка, но парень снаружи терял терпение.

– Чувак, идем!

Незнакомец, которого я обнимала, стукнул кулаком по окну, чтобы заткнуть своего друга. Послышался треск стекла.

– О господи, – проныл его приятель, еще несколько засмеялись. – Давайте оставим их в покое, парни.

Их голоса затихли. Он неторопливо продолжил знакомиться с моим телом, буквально пожирая шею, трогая каждый ее сантиметр. Его ладони скользнули под юбку, оставаясь на той грани, за которую переходить было нельзя, а я запустила руки под его толстовку и футболку, почувствовав горячую кожу, упругие мышцы и узкую талию.

Задев неровности на боках, я замерла на мгновение и вспомнила шрамы на его голове. Они ощущались точно так же. Я несколько раз погладила бугорки большими пальцами.

– Почему ты была расстроена? – поинтересовался парень. – Когда уходила с работы?

Верно. Он видел, как я вышла из театра. Я казалась расстроенной?

Думаю, я действительно слишком сильно хлопнула дверью.

– Кто-то еще тебя обидел? – Отстранившись, спросил он, застегнул мою пуговицу и завязал бабочку.

Обычно я терпеть не могла, когда со мной нянчились подобным образом, словно с ребенком, думали, будто за меня все нужно делать, но сейчас создалось впечатление, что он сделал это скорее для себя. Чтобы «привести меня в порядок».

– Просто неудачный день, – ответила я.

– Что случилось?

– Ничего важного.

Закончив поправлять мою одежду, парень положил руки мне на талию и стал ждать.

Тихо засмеявшись, я уступила:

– Думаю, я сегодня уволилась. Я работала в кассе театра «Бридж-Бэй». Они попросили меня больше не танцевать там, и… – Я пыталась подобрать слова, чтобы объяснение не звучало слишком жалко. – Решила любым способом остаться в театре и, может быть, заставить их передумать. Но она все упирается. – Я глубоко вздохнула, повторив слова своей начальницы – Это небезопасно, я могу пораниться. – К глазам подступили слезы, я опять начала злиться. – Мой босс сказала что-то вроде: «Бог назначил мне путь, и я должна следовать туда, куда меня приведет жизнь».

– Какого хрена?

– Скажи? – произнесла я сдавленным голосом. – Мне хотелось… спалить этот театр.

Он прыснул и затрясся от смеха. Спустя мгновение я тоже рассмеялась. Поцеловав меня, парень напомнил, что, несмотря на плохое начало, день закончился очень хорошо. Я хотела остаться с ним, но его ждали друзья, к тому же я не знала, есть ли у него другие планы на сегодня.

– Итак… – сменив тему, сказала я. – У тебя есть друзья.

Было странно убедиться в том, что мой таинственный незнакомец – обычный парень, ведущий обыденную жизнь. А я-то считала его вампиром, пробуждавшимся только с заходом солнца.

– Могу я с ними встретиться?

– Нет.

– Почему?

– Потому что они мои, а не твои, – предупредил парень, поцеловав меня под ухом. – И ты моя, а не для них.

– Ну, это сужает круг кандидатов на твою личность, – ответила я. – Единственный ребенок в семье, который не научился делиться.

Рано или поздно я узнаю, кто он такой. Или найду способ выудить из него признание. В конце концов, я тоже хранила его существование в тайне. Однако мне пришло в голову, что я не была загадкой для него. Почему же он скрывался от меня?

Я не чувствовала вины за то, что никому не говорила о своем незнакомце. Но у него явно были свои причины.

Он старый? В серьезных отношениях? Психопат?

Или, может… парень стыдился меня?

Вдруг он произнес, прервав мои размышления:

– Где живет твоя начальница?

Моя начальница?

Я прищурилась:

– А что?

Пять лет назад

Мы бросили машину Андерсона там, где ее нашли, и пересели в мою. Парни уже уехали, а я вез Уинтер через город к дому ее начальницы.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовалась она.

Я припарковался у тротуара напротив дома менеджера театра – в ремесленном стиле, с широкой верандой, несколькими габелями [10] и ухоженным зеленым газоном. На крыльце горел всего один светильник.

Ответа на вопрос у меня пока не было, но я всегда что-нибудь придумывал.

Эмери Скотт жила в этом районе – красивом и чистом, только без роскошных особняков, которыми могло похвастаться побережье. Если честно, мне здесь больше нравилось. Дома располагались ближе друг к другу, соседи… Было бы здорово вырасти в таком квартале.

Переключившись на нейтральную передачу, я поставил машину на ручной тормоз.