Бомбардировщики - Андрей Максимушкин

В родном городе курсант Ливанов не только развлекался и гостил у старых друзей. Между делом он успел аккуратно разведать, где живет Назмиев, в какое время приходит с работы, один ли возвращается и кто у него соседи. Улица Раскольникова находилась в старом, малолюдном районе. Место хорошее. Трамвайную ветку проложить еще не успели, осталась в планах на следующую пятилетку. Домишки большей частью двух-трехэтажные. Фонарей во дворах нет, на задворках улицы стоят полуразвалившиеся сарайчики дореволюционных времен.

Назмиев живет тихо, дома не буянит, если гуляет, так в ресторане или у друзей. Впрочем, друзей у него нет, так — приятели по работе и прилипалы. Дом стоит на изгибе улицы, с фасада хороший обзор. Зато двор тихий, и жильцы натоптали тропку задворками, между сараюшками над оврагом. Хорошее место для засады.

Собираясь на дело, Владимир нарочно обрядился в свое старое пальтишко, валенки и найденную в чулане заячью шапку. Нельзя было светиться в курсантской шинели и форменной шапке, вдруг кто увидит. Зато перчатки взял свои, кожаные с мехом. В кармане гимнастерки лежал револьвер. Оружие Владимир днем почистил и смазал. Хорошая штука, и гильзы в барабане остаются, сейчас этот минус револьвера сыграет как плюс.

Пробравшись задами к дому Назмиева, Владимир огляделся по сторонам, вроде никого нет, и нырнул в облюбованный заранее сарайчик. Двери в хлипком сооружении давно уже не было, крыша просела и грозила провалиться внутрь, стены зияли здоровенными щелями. Пол был засыпан снегом. Ничего. Аккуратненько расчистить себе место, валенком сгрести снег к стене и можно ждать. Морозец невелик, с неба снежок сыплет, видимость метров 200–300, не более. Самое то.

Ждать пришлось долго. Владимир уже начал замерзать. Это если движешься, мороз тебе нипочем, а на одном месте долго не простоишь, и курить нельзя. Сквозь щели в стенах сарая Ливанов следил за проходившими по тропке редкими прохожими. Немного их. В основном люди идут по одному, торопятся домой со смены. Место здесь темное, неуютное, зато считается спокойным. Шпана в этом районе почти не встречается.

Часы показывают половину восьмого вечера. Поздно. Владимир успел задубеть и окоченеть, пока ждал проклятого энкавэдэшника. Ну, когда его черти домой понесут? А вдруг сегодня вообще домой не придет, на службе останется или загулял? Владимир не знал, сколько еще придется ждать. Могло выйти и так, что Назмиев давно уже дома, поужинал и пьет чай с плюшками. Вернулся домой не как обычно задворками, а по улице. Или Ливанов его не узнал, когда тот мимо проходил.

Стоп. Слышится скрип снега. Владимир прильнул к щели в стене. Вон, вдалеке между сугробами, маячит темный силуэт. Невысокий, плотный человек. Шапка, кажется, остроконечная, навроде буденовки. Он, не он? Ливанов видел Назмиева только один раз, и то издали, фигуру запомнил. Тогда он был уверен, что не обознается. Сейчас же Владимир сомневался, а вдруг?

Неизвестный приближается. Идет один, и встречных нет. Участок тропки между сараями пустынен, следы прошедшей здесь пять минут назад толстой тетки уже засыпало снегом. Да, похож на Назмиева. Фигура и походка точно его. Руки в карманах, голова вжата в плечи, держится чуть сгорбившись.

Владимир снял перчатку, медленно расстегнул полушубок и извлек револьвер. Оставалось взвести курок. Механизм глухо щелкнул. Черт! Услышал?! Нет, человек идет, внешне не показывая признаков тревоги, смотрит себе под ноги.

Осторожно подойти к проему, встать за стенкой и ждать. Примерившись, как он будет стрелять, Владимир достал из-за пазухи подушечку и закрыл ею револьвер. Вовремя он сегодня вспомнил рассказы одного товарища по училищу о методах бесшумной стрельбы. Пригодилось. Здесь самое главное стрелять с ближней дистанции, подушка целиться не дает. Ничего, от дверей сараюшки до середины тропки всего пять шагов, промахнуться будет сложно.

Когда человек поравнялся с укрытием, Владимир задержал дыхание. Лишь бы не вспугнуть, лишь бы не выдать своего присутствия. Сердце бешено колотилось. Шаги приближаются. Вот в проеме появилась тень. Володя напрягся. Осторожно шагнул, вытягивая вперед руки с оружием. Снег под валенками предательски скрипнул.

Все. Человек дернулся от постороннего звука и обернулся. Доли секунды. Владимир выпрыгнул на тропинку. Ноги расставлены в стороны, подушка прижата к дульному срезу, палец застыл на курке.

В черных глазах Назмиева отразился… Нет, не испуг, Ливанов прочитал в глазах врага только злость и решимость. Энкавэдэшник уже выхватывал из кармана ствол, когда Владимир нажал на спуск. Негромкий хлопок, перед глазами вспухло белое облако перьев из подушки.

Удар бросил Назмиева на спину, он еще пытался повернуться на бок и встать, когда Владимир выстрелил еще раз, почти в упор. На этот раз звук выстрела прозвучал гораздо громче. Проклятье. Не успел закрыть ствол уцелевшим куском подушки.

Ливанов наклонился над телом врага. Сомнений больше не было, это он. Темно-синяя шинель, рост ниже среднего, коренастый, лицо смуглое, густые брови. Шапка слетела с головы, обнажив черные курчавые волосы. Левая рука Назмиева осталась в кармане, правая сжимала так и не успевший выстрелить пистолет.

Воровато оглядевшись по сторонам, Ливанов взвел курок и, приложив к дулу относительно целый участок подушки, выстрелил еще раз. Третья пуля вошла точно в голову, чуть пониже виска. Рисковать и оставлять за спиной недобитого врага Владимир не хотел. Любое дело надо делать хорошо — так его в детстве учила бабушка.

Все. Теперь убрать револьвер в карман гимнастерки и сматывать удочки, пока тело не обнаружили. Неожиданно откуда-то сбоку выскочил высокий человек в шинели военного образца. Не обращая никакого внимания на Владимира, дернувшегося то ли бежать, то ли хватать револьвер, человек схватил Назмиева за ноги и поволок в сарай.

— Быстро. Лопата в сарае. Закапывай кровь и ничего не забудь! — Ошарашенный Ливанов узнал по голосу дядю Степу.

Справившись со ступором, курсант схватил шапку Назмиева, запихал в нее остатки расстрелянной подушки и, раскрутив над головой, метнул в сторону оврага.

— Зря, надо было с собой забрать и на свалке выкинуть, — заметил энкавэдэшник.

Он уже отволок тело в сарай и сейчас яростно рыл снег неизвестно каким чудом взявшейся лопатой, хороня кровавые следы. Вдвоем они быстро прибрались на месте преступления. В последний раз придирчиво окинув взглядом тропинку и сарайчик, Степан Анатольевич хлопнул Владимира по плечу.

— Пошли, курсант, не ровен час, какого-нибудь придурка сюда занесет.

— А вы как здесь оказались? — это были первые слова, произнесенные Владимиром с момента появления дяди Степы и до того времени, как вдвоем они пересекли овраг и сейчас неторопливым шагом двигались по улице Ильича по направлению к горкому.

— Следил я за бывшим коллегой, — сплюнул сквозь зубы дядя Степа, умудрившись вложить в слово «коллега» неповторимый коктейль из ненависти и презрения. — Сам, если честно, хотел козла под статью подвести. Тут, гляжу, один юноша на тропе индейскую засаду устроил.