Невеста Серебряного дракона - Айя Субботина

По дороге домой перебираю все варианты предстоящего тяжёлого разговора с К’Рэйгом. В том, что это будет наш самый сложный разговор, вообще нет сомнений - он просил не делать глупостей и обо всем ему говорить, а я, как обычно, поступила по-своему. Нет, я не жалею об этом - теперь точно знаю, куда может ударить Локс и что в моих силах уберечь мужа от позора. Просто…

— Маргарита Александровна, - водитель распахивает дверцу и помогает выйти.

Я опираюсь на его руку, потому что в голове время от времени шумит, и я не уверена, что смогу дойти до крыльца без посторонней помощи. Но уже через пару шагов водитель передаёт меня - как эстафетную палочку - на руки К’рэйгу.

Он прижимает меня к груди.

Сейчас как-то по-особенному крепко, как будто боится потерять. Или мне просто хочется в это верить?

— Прости, - говорю куда-то в тёплый свитер, к которому прижата почти всем лицом. - Я должна была…

— Еще бы ты не сделала так, как решила, - спокойно и даже как будто с улыбкой отвечает он. - Маргарита, вы все-таки абсолютно неисправимая упрямица.

— Неисправимая. - Мне остаётся только признать и согласиться. - И вряд ли мне удастся переделать себя, мой дорогой супружец. Поэтому, наверное, будет лучше…

— … напомнить вас чаем? - заканчивает мою попытку начать прощание. - Вы ведь именно это хотели сказать, а не огорчить меня вашей очередной самоотверженной глупостью?

Не знаю, как это у него получается, но даже с больной головой и увесистым синяком на челюсти я все равно улыбаюсь.

— «Самоотверженную глупость» нужно внести в цитатник, как описание мотивов почти всех женских поступков, - рискую поддаться его настроению.

— И вы даже не будете против? - посмеивается К’Рэйг. - Можно расслабиться и поверить?

Мне кажется, обращаться друг к другу на «вы» - особенная часть нашего общения. Которая останется всегда, даже если сегодня мы попрощаемся и встретимся лет через двадцать в далёкой-далёкой Галактике.

— Марго, меня всегда немного беспокоит твоё задумчивое молчание, - нарушает тишину К’Рэйг.

Я вдруг понимаю, что уже лежу на диванчике в большой гостиной нашего дома, что под головой у меня подушка, а муж сидит рядом и с видом профессора медицины пытается смочить ватный тампон каким-то дезинфицирующим средством. Смотреть на это можно вечность, потому что выглядит это и правда как подготовка к важной операции. А у меня всего-то синяк или царапина, и в других обстоятельствах я бы, скорее всего, даже не стала бы об этом задумываться.

— Локс сказал, что уничтожит тебя, - я предпринимаю слабую попытку отгородиться от его заботы, но тут же капитулирую под пристальным серым взглядом. - Он на это способен, К’Рэйг.

— Марго, я давно знаю, на что он способен. - Муж прикладывает ватный диск к моей губе - и я морщусь от резкой, но недолгой острой боли. - Чтобы еще раз доказать мне это, совсем не нужно было ставить под удар свою безопасность.

— Я не могла иначе, - виновато опускаю взгляд.

— И это я тоже знаю, поэтому веду себя крайне сдержанно, - посмеивается он. - Иначе, моя дорогая, ваши милые уши уже давно бы сгорели от всех тех «нотаций», которые им пришлось бы от меня выслушать.

Даже когда я заслужила и была готова смиренно все выслушать, он держит себя в руках и даже шутит. Уже и не представляю те времена, когда думала о нем… гммм… плохо, мягко говоря. Сейчас кажется, что это было в какой-то другой реальности.

— Коряга, погоди. - Я беру себя в руки и не давлю романтическому флёру сбить себя с мысли. Отвожу его руку, когда пытается намазать мой синяк какой-то желтой мазью из тюбика. - Ты должен знать. Локс… он…

— Марго, хватит. - На этот раз голос мужа становится жёстче. - Твоя самодеятельность закончена.

— Ты не поникаешь!

— Не понимаю чего? Того, что ты подвергла свою жизнь опасности? Во имя чего, Марго?

— Я хотела… - всхлипываю, потому что в горле словно зыбучий песок, в котором тонет моя храбрость. - Хотела, чтобы он не трогал тебя своими погаными руками. Потому что ты… это все равно… что прикасаться к моему сердцу.

Когда-то давно, в той жизни, где я свысока смотрела на романтические фильмы и книги, я бы нашла миллион шпилек, чтобы высмеять слова, которые только что сама же и сказала. Только сейчас именно эти слова кажутся правильными. Единственными, которые вообще можно сказать мужчине, ради которого готова не только в огонь и в воду, но даже в пекло по битому стеклу.

Я чувствую, как его сильны руки обхватывают меня всю, крепко и уверенно. Если бы объятия были «безапелляционными» - это были бы именно такие объятия. После которых уже бессмысленно говорить о расставании и о том, что так будет лучше, что так будет правильно. У меня едва хватает сил, чтобы кое-как обнять его в ответ, хотя мое слабое карабканье по его свитеру он едва ли чувствует.

— Я тебя никому не отдам и никуда не отпущу, Марго, - каким-то тихим и тоже слегка надломленный голосом говорит Коряга. - Но, пожалуйста… Я знаю, что ты сильная и смелая, отчаянная. Что тигра запугать легче, чем мою храбрую маленькую жену. И что у тебя огромное сердце, которое болит за всех, кто в нем живет, и даже не живет - тоже. Но, прошу тебя, люби всех, стоя у меня за спиной, а не наоборот. Мне так будет спокойнее.

Он немного отстраняет меня от себя и пытливо смотрит глаза в глаза.

— И самое главное.

— Еще не все? - пытаюсь неуклюже пошутить.

— Обещаю, что точно последнее. - Коряга, как маленькой, грозит мне пальцем. - Больше никогда не покушайся на мое право решать все мужские вопросы. Все. Без исключений. И прежде, чем кивать и обещать, хорошенько подумай - потому что в следующий раз я, определённо, буду расстроен чуть громче.

Я прекрасно понимаю, куда он клонит, но все равно киваю без всяких пауз.

И еще сильнее карабкаюсь пальцами по его спине.

Теперь все будет хорошо, потому что мой Серебряный дракон всегда будет закрывать меня собой.

Никогда не пожелаю даже врагу увидеть то, что пришлось увидеть мне.

Лицо любимой женщины, изуродованное синяком.

Ее немного втянутая в плечи голова, подрагивающие кончики пальцев - и отчаянная злость в глазах, как будто мысленно она уже смирилась с чем-то ужасным, но неизбежным, и приготовилась сопротивляться до последнего. И все это - с теплой улыбкой на губах, рвущей в хлам мою душу и сердце.

И все это - после того, как я и так уже едва не потерял ее несколько дней назад.

Мое терпение порвано в клочья, как тонкая салфетка.

Но я не могу - да и не хочу - винить Марго. Мог бы и сам догадаться, что моя самоотверженная любимая жена никогда не изменит своим привычкам защищать от грязи и злобы даже фиалки на своём подоконнике. Хотя именно сейчас искренне надеюсь, что после нашего последнего разговора она хотя бы начнёт пытаться. В любом случае, я же принял меры по поводу боле тщательного «присмотра» и хочу верить, что на этот раз ей не удастся так просто исчезнуть из-под пристального ока телохранителей.