Громкое дело - Лиза Марклунд

Аннике нечем было больше дышать.

– Я должна выйти, – сказала она.

– Анника, тебе следует…

Она открыла дверь и шагнула на липкую землю.

– Я не пойду далеко.

Сделанные из металлической сетки ворота кладбища держались вместе только за счет веревки. Маневрируя между лужами, она подлезла под нее и шагнула внутрь. Тишина сразу же стала более плотной. Шум с Лангата-Роуд почти не долетал сюда. Самолет пролетел на малой высоте, она проводила его взглядом.

Мертвых разрешалось доставлять домой по воздуху, насколько ей было известно. Интересно, требовалось звонить в бюро путешествий или труп разрешалось перевозить как обычный груз? В посольстве, пожалуй, знали или в похоронном бюро.

Дождь почти закончился.

Где ей скажут оставить деньги? Позади какого-нибудь деревянного креста? В открытой могиле?

Слева, за забором из колючей проволоки простиралось поле свежих захоронений, где земля еще была коричневой, а кресты белыми, дальше впереди продолжались могилы, но там все успело порасти травой, а некоторые кресты упали.

Ей на глаза не попалось ни одного подходящего места, чтобы положить туда черные сумки с красными логотипами, они были бы слишком заметны, люди заинтересовались бы и попытались исследовать их. Она старательно обшаривала взглядом окрестный пейзаж.

Справа располагалось какое-то официальное здание, маленький серый бетонный домик с ржавой железной крышей и с коваными решетками на окнах, над дверью красовалась надпись Mugumoini Ward.

Постройка отчего-то показалась ей знакомой. Вход в центре длинной стены и по одному окну с каждой стороны от него на равном расстоянии. Две кирпичных трубы, проходившие сквозь крышу.

«Лукебю, – подумала она. – Бабушкин дом у озера Хошё. Классическое шведское деревенское жилище».

Дверь открылась, три женщины вышли наружу и уставились на нее. Они с таким же успехом могли спуститься с традиционного шведского крылечка, но видели в ней кого-то чуждого им, кому здесь нечего делать, и слишком любопытного.

Она отвела взгляд в сторону.

Чей-то прах предавали земле в центре зеленой части кладбища. Группа людей собралась вокруг могилы, которую она не могла видеть. Мужчина говорил в хрипло звучавший громкоговоритель. Судя по интонациям, он произносил высокопарные слова.

Анника стояла неподвижно и слушала. Голос оратора то затихал, то снова набирал силу. Большинство из пришедших на похороны имели большие зонты.

Она посмотрела назад, в сторону кладбищенских ворот, увидела силуэты Фриды и Халениуса в автомобиле. Они неподвижно сидели рядом друг с другом, ни один из них, похоже, не говорил.

За местом печальной церемонии находилось несколько более солидных захоронений, собственно маленьких мавзолеев из железа и кирпича. Там, пожалуй, удалось бы спрятать две спортивные сумки.

Она подошла к первому из них, покрытому красной черепицей, со стенами из покрашенной в бирюзовый цвет кованой решетки и отделанному белой кафельной плиткой.

Blessed are the pure in heart for they shall see God[37].

Мужчина, нашедший здесь вечный покой, родился в 1933 году и умер в 2005-м. На надгробии имелась его потускневшая фотография. Аннике показалось, что он на ней улыбался. Белый кафель местами покрывала принесенная ветром земля.

Покойный успел отметить свой семьдесят второй день рождения, он, вероятно, был любим и состоятелен.

Повернувшись, чтобы пойти дальше, Анника поняла, что стоит на пустой пластиковой бутылке. Она валялась в траве, наполовину закопанная, и щелкнула, когда Анника подняла правую ногу. Рядом с могилой находились следы большого костра, обгоревшие деревяшки и остатки мусора, куски лилового пластика и клетчатой ткани, рваная автопокрышка. Пожалуй, оказавшаяся под ее подошвой бутылка спаслась от огня, чтобы ее похоронили вместе с мужчиной с чистым сердцем.

Халениус по-прежнему не двигался.

Собственно, Аннике нравились кладбища. И нужно бы навещать мать чаще.

Она опустилась на землю между двумя могилами. Чарльз умер в возрасте двенадцати лет. Фотография Люси также имелась на кресте, но она потускнела настолько, что можно было различить только контуры волос девочки. Безлицая Люси, на ее могиле росла высокая трава.

Интересно, решили бы Чарльз и Люси родиться, будь у них возможность выбирать? Как она хотела задать им этот вопрос, они же прошли весь путь туда и назад и знали ответ.

Бабушка определенно остановилась бы на данной альтернативе. Она любила жизнь. Находила удовольствие во всяких мелочах вроде того, чтобы собирать грибы и зажигать свет, смотреть развлекательную телепрограмму по пятницам.

А она сама?

У нее перехватило дыхание. Она увидела очень явственно бабушку перед собой. Как та выловила ее из проруби, когда она семилетняя пошла по льду озера Хошё (захотела проверить, выдержит ли он). Как принесла лестницу, когда она забралась очень высоко на лиственницу возле угла дома и не осмеливалась спуститься. Бабушку, которая призывала ее поступать на факультет журналистики, пусть никто в родне никогда не учился в университете: «Откуда ты узнаешь, справишься или нет, если не попытаешься?»

Анника сглотнула комок в горле. Итак, если бы она стояла у ворот в земную жизнь и ее спросили, хочет ли она попробовать, как она ответила бы? «Нет, похоже, там слишком много проблем». Неужели в первый и единственный раз отказалась бы от чего-то неизведанного и, возможно, требовавшего определенных усилий исключительно из соображений личного комфорта?

Она запрокинула голову, посмотрела на дождевые облака.

Значит, она сделала свой выбор.

Решилась прийти сюда. Пожалуй, это сыграло главную роль. Пожалуй, сюда приходят исключительно на добровольных началах. И Чарльз, и Люси тоже выразили такое желание.

Она прищурилась в направлении Лангата-Роуд, ее взгляд приземлился на еще коричневую могилу любимой супруги, матери бабушки.

Восход: 1960 г. Закат: 2011 г.

May the Lord rest her in peace[38].

Восход солнца. Закат солнца. Как красиво.

Ее фотография еще выглядела вполне прилично. Она имела курчавые волосы и носила большую белую шляпу.

– Анника.

У нее мороз пробежал по коже, и она посмотрела в сторону ворот. Халениус вышел из машины и махал ей рукой.

Погребальная процессия продолжалась, но через громкоговоритель уже никто не вещал.

Очередной самолет пролетел на малой высоте.

Она побежала к воротам.