Змеи, драконы и родственники - Олег Угрюмов

Призванные Сереионом на помощь королевской избраннице, гвардейцы получили почетную, но непривычную для себя роль зрителей. Оттобальт пригласил их занять места в партере. Даже Ляпнямисус выбрался из своей каморки и принес королю подносик с личбурберсами, понимая, что тетя Гедвига вряд ли сможет возразить что-либо против этого.

Сковородка — самая большая, нужно заметить, в хозяйстве королевского повара — порхала в крепких Галиных руках, как перышко. Сзади ошеломленных бесумяков тузили разгневанные аквалангисты, которые приняли сторону пышногрудой красавицы против старой карги, напустившей на нее банду каких-то закованных в железо придурков.

— У нас в Бронксе, — пропыхтел Гарри, — был очень популярен правый хук. Вот так.

Рыцарь свалился под ноги королеве Гедвиге.

— Здорово, — откликнулся Билл. — А подводным ружьем по голове — тоже неплохой приемчик. У нас в Чикаго его бы оценили.

— Брыннь! — сказал шлем другого рыцаря.

— Эть, — сказал сам рыцарь, валясь с ног.

— А ну кыш отседова! — сказала Галя, взмахивая сковородкой. — Ироды!

— Хлоп! Дреннь! — сказала сковородка, соприкоснувшись сразу с двумя шлемами.

— Похоже, эта детка росла в Бронксе, — восхищенно молвил Билл.

— Или в Чикаго, — предположил Гарри.

— В атаку! — призвала Гедвига.

Один из рыцарей поскользнулся и проехался животом по каменным плитам пола. Сверху образовалась куча мала.

— Болваны медноголовые! — азартно крикнула Галя. — Поберегись! Зашибу!

— Спасайся! — охнул кто-то, и вскоре неуверенное отступление превратилось в повальное бегство.

— И каргу свою прихватите! — посоветовала воинственная «принцесса». — Пока еще есть что хватать.

— Бальтик! — грозно возопила Гедвига. — Ты позволяешь так обращаться в своем собственном замке с твоей собственной тетей, которая носила тебя на руках, когда ты был маленьким! Тень дяди Хеннерта не вынесет этого! — Голос ее сорвался.

— Дядя небось и стал тенью оттого, что жены не вынес? — полюбопытствовала Галя.

— Бальтик!

— С сегодняшнего дня зови меня Отто, — величественно изрек Оттобальт. — И познакомься с моей невестой, тетя Гедвига. Я женюсь.

Галя зарделась как маков цвет.

— Этот цупитуйчик, — сказал Оттобальт, поворачиваясь к невесте, — дядя Хеннерт вручил мне безо всякой надежды на то, что мне доведется им воспользоваться. Его предлагали только любимым женщинам, а разве наши тети и бабки позволили бы нам жениться по любви, говорил он. Этот цупитуйчик ждал своего часа несколько сотен лет, переходя из поколения в поколение. И дождался…

— Ты даже не знаешь, кто она! — пискнула тетя.

— Королева Упперталя и Зейдерзейских островов, тетя, — важно молвил король. — И советую тебе с почтением относиться к ее величеству.

— Поздравляем, ваши королевские величества! — рявкнули гвардейцы, Сереион и повар Ляпнямисус.

— Похоже, здесь намечается свадьба, Гарри, — заметил Билл.

— Этот увалень не стоит нашей детки, но, по-моему, она счастлива, — откликнулся Гарри. — А это главное.

— Хлюп! — сказал Билл.

— Держись, старина, — посочувствовал Гарри. — Когда я выдавал замуж сестру, я плакал, как ребенок.

— Хлюп! Она мне, как — хлюп! — дочь…

— Да поцелуй же невесту, дубина, — прорычал аквалангист, и Оттобальт прильнул к губам невесты в страстном поцелуе.

— Какой кошмар, — схватилась за голову тетя Гедвига.

В то время как Галя твердою рукою (чем был издревле славен род Наливайко) устанавливала власть Советов в отдельно взятом замке королевства Упперталь, в башне Мулкебы творилось нечто невообразимое.

— Что?! — вопил Мулкеба, адресуясь куда-то в пространство.

— Штурляндик! — орала ему в ответ ведьма Свахерея.

Она забралась уже очень далеко от Дарта и до сих пор не обнаружила никаких следов пропавшего дракона. Сердце бабули разрывалось между чувством долга перед государством и чувством ответственности перед покойной сестрой. Она должна была быть в замке вместе со своей внученькой Галей, а вместо этого носилась на седласой забаске на бреющем полете, заглядывая под всякий пышный кустик в поисках загулявшего ящера.

И вдруг ее, словно громом, поразила ужасная мысль. Она вспомнила, чего не должна была делать ее Галочка, чтобы не нарушить колдовства. Штурляндик! Ни в коем случае нельзя дергать за штурляндик! И Свахерея немедленно связалась с Мулкебой.

Она была слишком далеко, и связь то и дело пропадала. Голос мага звучал как из-под пухлого матраса.

— Нашла?

— Нет! Галю мою найди! Она на прибацуйчике!

— И что?

— Скажи ей, что нельзя дергать за штурляндик!

— Что?

— Не! Дер-гать! Штур-лян-дик!

— Хорошо! Хорошо! Ищи дракона…

Мулкеба потер затылок и тяжко вздохнул:

— Зачем ей дергать за штурляндик? Это опасно… И кстати, где он лежит?

Из старого башмака выглянуло пуховое личико шумнязи Мымчи.

— Штурляндик-то кому понадобился?

— Да вот ведьма наша просит, чтобы ее внучка дернула за штурляндик прямо на прибацуйчике. Надо уважить старую подругу. Она знаешь как радовалась, когда нашла свою девочку. Так что давай ищи.

— А за последствия кто отвечать будет?

— Придумаем, назначим ответственных, — вздохнул Мулкеба. — Как он хоть выглядит, этот штурляндик?

— Глупо выглядит, — ответил Мымча.

Чародей кряхтел, пыхтел, тер ноющую спину, но доблестно копался в самом старом и самом дальнем из своих сундуков в поисках неведомого штурляндика. Он помнил, что когда-то ему подсунули штуковинку с таким странным названием, но для чего она предназначалась и куда он ее запихал во время последней генеральной уборки?.. Позвольте, а когда же он в последний раз делал генеральную уборку? Пятьдесят, нет, семьдесят пять — семьдесят семь лет тому. Да, давненько.

— Под диван загляни, — посоветовал шумнязя. — Там у тебя корзинка со всяким хламом. В ней что-то все время в спину давит.

— Куда? — недоверчиво спросил маг.

— В спину. Сплю я там иногда, — пискнул шумнязя. — И там что-то твердое.

Маг опустился на колени, в сотый раз дав себе крепкое магическое слово наколдовать ковер помягче, и вытащил корзинку из-под своего ложа. Штурляндик действительно был там.

По бокам железного ящичка цвета хаки торчали две ручки. На замке висела пломба, в стеклянном окошке во всей своей красе виднелся штурляндик. На торце красовалась табличка, на которой строгим шрифтом было выдавлено: «В случае необходимости разбить стекло и дернуть за штурляндик».