Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов - Рик Риордан

После еды мы попробовали встать на лыжи. У кого-то получилось, у кого-то не очень. Хэртстоун уже грациозно ковылял вразвалочку по залу (кто бы мог подумать, что эльфы и ковылять на лыжах умеют грациозно), пока Блитц все еще пытался найти лыжи, которые подошли бы ему с его размером ноги.

– А у вас нет лыж поменьше? – спрашивал он. – И, желательно, темно-коричневых? Цвета красного дерева, скажем?

Скади погладила его по голове – жест не из тех, которые нравятся гномам.

Мэллори и Хафборн отлично чувствовали себя на лыжах, но им обоим приходилось поддерживать Ти Джея, чтобы он не падал.

– Джефферсон, я думал, ты вырос в Новой Англии, – сказал Хафборн. – Ты что, никогда не ходил на лыжах?

– Я жил в городе, – буркнул Ти Джей. – Кроме того, я же черный. Не так уж много черных парней рассекало на лыжах по замершей Бостонской гавани в тысяча восемьсот шестьдесят первом.

Сэм не слишком уверенно держалась на лыжах, но я за нее особо не волновался – она же умеет летать.

Что касается Алекс, то она сидела у окна и обувалась в ярко-розовые лыжные ботинки. Она что, притащила их с собой? Или дала несколько крон на чай одному из слуг, чтобы подыскал ей подходящие в чулане у Скади? Понятия не имею. Ясно было одно: Алекс не собиралась бежать на лыжах навстречу верной гибели в скучных серо-белых одежках. Поверх своих розовых джинсов и зелено-розовой жилетки она накинула плащ из зеленого меха – должно быть, Скади освежевала пару Гринчей[65], чтобы сшить его. И завершали образ пилотский шлем в стиле Амелии Эрхарт[66] и розовые очки от солнца. Стоило мне подумать, что я уже видел все аксессуары, которые решилась бы нацепить только Алекс, как она демонстрировала что-нибудь новенькое.

Алекс подтягивала ремни на лыжах, не обращая внимания ни на кого из нас (то есть на меня). Она выглядела погруженной в свои мысли – возможно, размышляла о том, что она скажет своей матери, Локи, перед тем как попытаться отчекрыжить ему голову при помощи гарроты.

Наконец все надели лыжи и встали попарно перед окнами, словно олимпийская команда по прыжкам с трамплина.

– Ну что ж, Магнус Чейз, – промолвила Скади. – Осталось только выпить мед.

– О… – сказал я.

Интересно, а лица, принявшие на грудь меду, допускаются к управлению лыжами? Хотя возможно, здесь, в глуши, закон смотрит на это сквозь пальцы…

– Что, прямо сейчас?

– Да, – сказала Скади. – Сейчас.

Я открутил колпачок фляжки. Вот он, момент истины. Мы странствовали по мирам и бесчисленное множество раз были на волосок от смерти. Мы сидели за столом с Эгиром, дрались в керамическом поединке, одолели дракона и нацедили меду через старый садовый шланг. И все это, чтобы я мог выпить этого кроваво-медового напитка, который, как мы все надеялись, сделает меня достаточно красноречивым и позволит забранить Локи в лепешку.

Я не стал особо принюхиваться и выхлебал мед в три больших глотка. Я думал, что на вкус он будет как кровь, но мед Квасира оказался больше похож… ну, в общем, на медовуху. Он не жег внутренности, как драконья кровь, и даже не щекотал их, как не особо-молодильный сидр Скади.

– Ну, как? – с надеждой спросил Блитцен. – Чувствуешь что-нибудь? Прилив вдохновения, например?

Я рыгнул:

– Нормально себя чувствую.

– И это все? – возмутилась Алекс. – А ну-ка, скажи что-нибудь. Опиши вьюгу.

Я посмотрел на пургу за окном:

– Вьюга, она… белая. И холодная.

Хафборн вздохнул:

– Мы все покойники.

– Удачи, герои! – крикнула Скади.

А потом ее слуги вытолкнули нас из окон прямо в бездну.

Мы мчались над землей, как… ну, как такие штуковины, которые мчатся над землей.

Ветер дул мне в лицо. Из-за снега было ничего не разглядеть. И так холодно, что прямо ужас как холодно.

Да, следовало признать, что мед поэзии на меня совсем не подействовал.

А потом сила тяжести взяла свое. Ненавижу силу тяжести.

Мои лыжи заскребли и с шипением заскользили по утрамбованному снегу. Я не стоял на лыжах уже очень давно. И никогда не летал на них по склону в добрых сорок пять градусов при отрицательных температурах и плохой видимости из-за метели.

Мои глазные яблоки заледенели. Щеки иссушил ветер. Но я почему-то не падал. Каждый раз, как я норовил завалиться, лыжи корректировали мой полет, и мы выравнивались.

Справа промелькнула Сэм – она летела футах в шести над землей. Эй, это ведь жульничество! Хэртстоун промчался слева от меня, показал на лету: «Слева». А то я бы без него не догадался.

Прямо передо мной с небес свалился Блитцен, вопя как резаный. И едва его лыжи коснулись снега, как он изобразил змейку, несколько восьмерок и кучу тройных сальто. Либо гном оказался куда лучшим лыжником, чем утверждал, либо это был черный юмор волшебных лыж.

Мои колени и голени горели от напряжения. Ветер продувал насквозь суперплотные одежки из сотканной великанами ткани. Еще немного, и я споткнусь так, что никакие волшебные лыжи не помогут. Врежусь в валун, сломаю шею и распластаюсь на снегу, как… Ладно, проехали. Нечего и пытаться.

И вдруг склон перешел в равнину. Пурга немного унялась. Наши лыжи заскользили медленнее, и вскоре мы, все ввосьмером, плавно остановились, словно только что съехали с малышового склона на горе Новичков.

(Эй, это ж было сравнение! Кажется, ко мне начали возвращаться мои весьма средненькие способности к описанию.)

Лыжи сами собой выскочили из-под нас. Алекс опомнилась первой – она побежала вперед и укрылась за низкой каменной грядой, торчавшей из-под снега. И правильно – она ведь была самой яркой мишенью на ближайшие пять квадратных миль. Мы присоединились к ней, а лыжи своим ходом умчались вверх по склону.

– Плакал наш план отхода, – сказала Алекс и посмотрела на меня, впервые после прошлой ночи. – Лучше бы тебе поскорее ощутить прилив вдохновения, Магнус, потому что времени у тебя не осталось.

Я осторожно выглянул из-за камней и понял, что она имела в виду. В нескольких сотнях ярдов впереди сквозь тонкую завесу вьюги проступали свинцово-серые воды. Они тянулись до самого горизонта. А у берега над скованным льдом заливом возвышался Нагльфар, корабль мертвецов. Он был такой огромный, что если бы я не знал, что это корабль, то принял бы его за еще один утес вроде горного замка Скади. По его главному парусу можно было бы карабкаться несколько дней. Его колоссальный корпус, должно быть, вытеснял столько воды, что впору заполнить Гранд-Каньон. По палубам и трапам сновали существа, похожие на разъяренных муравьев, но я подозревал, что если подойти ближе, то муравьи обернутся великанами и драуграми – тысячами и тысячами мертвецов.