Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий

на „вы“. Но уже конец. Вот только покажется поезд, и понеслась наша последняя встреча. И вы, Олег Валерианович, не будете больше мучиться в „Стреле“ между нашими съемками и спектаклями БДТ. И от меня отдохнете. А может, как-нибудь ненароком вспомните… И даже взгрустнете, что все кончилось. Да, вы знаете, я поняла одну вещь: какие бы качества и черты ни входили в понятие „интеллигентный человек“ — выдержанность, как у вас, — на первом месте. Ну что же с поездом? Наша администрация с рупорами, переговорниками — все, как чапаевцы, смотрят только в одном направлении — туда, откуда должен появиться поезд. Олегу хорошо, он в пиджаке. А я в нейлоновой кофточке. От ветра в ней, как в холодильнике. <…> „Внимание! Двинулись паровозы… первые… так… вторые… пошли люди под мостом… так… пошла массовка по мосту… так… Олег приготовился. Люся пошла — мото-о-о-ор!!!“

Как избитые, спускаемся мы с того незабываемого моста „расставания“. Во всем теле такая пустота, такой тупик, что скажи повторить все сначала — нет, нет, ни за какие блага на свете!»

Так тогда работала Людмила Гурченко, которая теперь почти ничем не напоминала Рязанову ту жизнерадостную энергичную девчонку Люсю, игравшую в «Карнавальной ночи» и оставлявшую впечатление, что все на свете дается ей легко и весело. Энергии и оптимизма у Гурченко и спустя четверть века было хоть отбавляй, но на этих съемках Рязанов разглядел в ней то, что, по его признанию, не замечал в столь яркой выраженности ни в каком другом актере или актрисе, — безграничную, абсолютную, тотальную преданность не профессии даже, а той роли, которая играется здесь и сейчас. Рязанову, работавшему в основном с актерами, перманентно занятыми в спектаклях своих театров, было внове снимать актрису, которая круглосуточно жила только его фильмом, не отвлекаясь ни на какие другие роли.

Чтобы понять, что Рязанов — великий режиссер, просмотра одного только «Вокзала для двоих», пожалуй, будет недостаточно. Но убедиться в величии актрисы Гурченко именно по этому фильму, возможно, легче, чем по любому другому.

Заметки на полях. Рязанов и любовь

Сергей Довлатов любил начинать свои выступления эффектной фразой: «Я был женат два раза, и оба раза счастливо». Эльдар Рязанов легко мог бы превзойти знаменитого писателя, сказав о себе: «Я был женат три раза, и все три раза счастливо».

Первая супруга Рязанова Зоя Фомина была старше его на три года. Может, поэтому она далеко не сразу ответила взаимностью влюбленному юному Элику, но в конце концов не устояла перед его напором. Их обоюдная любовь не остывала на протяжении многих лет и после свадьбы, и после рождения дочери. Сохранилось множество писем, которыми обменивались супруги в период активных разъездов Рязанова по стране в качестве документалиста. Характерный пример — послание Эльдара Александровича Зое Петровне, писанное в 1954 году:

«Здравствуй, любимая, родная! Через два дня будет четыре года, как мы с тобой в один прекрасный солнечный день пошли в загс, а мальчишки у входа бросали вверх шапки. Приятно здесь вспомнить эти дни, черт побери!!! Меня очень радует, что и через четыре года я люблю тебя очень и очень. Может быть, немножко по-другому, чем тогда, но за эти годы ты стала еще ближе, дороже и роднее. Я считаю, что у нас, конечно, очень здорово получилось, что у нас с тобой есть не только любовь, но и дружба, и общая работа, и главное — наша дочь. И вообще, ты мне очень и очень дорога, моя милая, замечательная Фомка».

Это чувство пошатнется более чем через десять лет, когда в биографии Рязанова возникнет вторая главная любовь его жизни — редактор «Мосфильма» Нина Скуйбина.

Нина Григорьевна была женой режиссера Владимира Скуйбина, чья жизнь трагически оборвалась в 1963 году. За несколько лет до смерти у Скуйбина было обнаружено редкое заболевание — боковой амиотрофический склероз, приводящий к постепенному параличу и атрофии мышц. Больной погибает, когда прогрессирующее поражение двигательных нейронов достигает дыхательной мускулатуры.

Проживший всего 34 года Владимир Скуйбин успел снять на «Мосфильме» четыре замечательные драматические картины — над последней («Суд», 1962) он работал уже практически при смерти. Вся студия восхищалась мужеством режиссера; Михаил Ромм и сценарист Даниил Храбровицкий отчасти именно со Скуйбина списали главного героя знаменитого фильма «Девять дней одного года» — облученного физика-ядерщика Гусева, роль которого исполнил Алексей Баталов.

Эльдар Рязанов и Нина Скуйбина сблизились в период работы режиссера над фильмом «Зигзаг удачи».

Писательница Виктория Токарева вспоминала: «Рязанов влюбился в Нину и ушел из семьи. Довольно скоро вернулся обратно, поскольку ему было стыдно перед первой женой Зоей. Он понимал, что своим уходом наносит Зое реальное зло.

Нина смирилась, и роман продолжался. Полдня, находясь на студии, Рязанов пропадал у Нины в кабинете, либо Нина пропадала у него на съемочной площадке. Вечером разъезжались по домам.

Эта двойная жизнь длилась десять лет. Мы с Ниной плотно дружили эти годы. Обсуждали и перепевали „саратовские страдания“.

Через десять лет, будучи пятидесятилетними людьми, они поженились наконец. Рязанов долго проверял свои чувства и мучил бедную Нину, но все хорошо, что хорошо кончается».

При этом и с первой женой Рязанов умудрился сохранить прекрасные отношения, тем более что вскоре после развода и в ее жизни появился новый любимый человек. Эльдар Рязанов и Зоя Фомина регулярно перезванивались вплоть до смерти последней, происшедшей в 1999 году.

О начальном периоде своих отношений со Скуйбиной Рязанов публично проговорился, кажется, лишь однажды, да и то в завуалированной форме. Процитируем повесть 1990 года «Предсказание», главного героя которой — писателя Горюнова — Эльдар Александрович списал с себя, а в горюновской жене Оксане, соответственно, узнается Нина Григорьевна:

«Мы с Оксаной начали совместную жизнь с нуля. В это же самое время, когда я решил сделать себе подарок к собственному пятидесятилетию — уйти к Оксане, — ее сын как раз задумал жениться. И все имущество, которое было у Оксаны, она отдала сыну. Когда мы после десятилетнего романа (о, я тщательно проверял свое чувство!) наконец соединились, у нас не было ничего. Это не преувеличение. Ничего обозначает: ничего. Мой самый старинный друг Вася сказал мне тогда:

— Тебе уже пора снова писать свою первую повесть.

В те десять лет, которые предшествовали разводу и моему уходу к Оксане, у меня полностью атрофировалось чувство дома. Я, например, никогда не покупал то, что можно повесить на стену квартиры, или то, что как-то украсит интерьер. Просто не приходило в голову. Наверное, потому что не знал, где я буду жить завтра и с кем. Десять лет сумасшедшего бега между двумя женщинами, житья на две семьи, на два дома, —