Повелитель снов - Петр Катериничев

– Нет. В надежном месте. Зная твою прыткость, мы поостереглись. И – никому не звони. Звонок мы не перехватим, но – зафиксируем. И тогда переговоры закончатся не начавшись. Девчонка будет мертва.

– А где гарантии…

– Да никаких гарантий! Что ты как целочка на выданье? «А приданое будет?» Будет! Невеста богатая! Будет и ванна, и кофе, и какао с чаем!

Они все-таки разыскали Дэниэлса? «Невеста богатая». Кто – они?

– Ну что опять замолчал, Дронов? Выцеливаешь нас из пистолетика? Так нету у тебя пистолетика! Ты их роняешь невесть где, словно бросовый хлам! Даже добытые в честных кулачных боях! К жизни ты не привязан, оттого не боишься ее и не дорожишь… Видно, перечитал «Прощай, оружие!» в юности! И между винтовкой и женщиной выбираешь последнее! «А вот винтовку бгосать рано, товагищ…» – Явно веселясь, мой абонент пародировал Ленина из знаменитой в свое время трилогии Николая Погодина…

Одно ясно вполне: мой собеседник не араб, он – наш и «из давешнего времени…». Генерал Гнатюк? Полковник Свиридов? Голос я пока не узнаю, но что-то знакомое в интонациях…

– Помнишь, что говаривал Великий Кормчий про оружие?

– «Винтовка рождает власть», – отчеканил я.

– Именно. А имея власть – возьмешь все, что тебе заблагорассудится.

Кроме жизни. Вот что мне подумалось. Ни золото, ни власть от смерти никого еще не уберегли.

Мысли бежали стремительно. Предположим… безвременно почивший Мамонтов, без вести живущий Аркадин, без вести пропавший Дэниэлс, Герцогиня Альба, она же Альбина Викентьевна Павлова, кто-то еще или все они разом, проанализировав то, каким образом Аня прогнозирует будущее, создали методику, способную доводить отдельных людей или целые группы до самоубийства… Методика существует, опробована, проверена и даже прорекламирована – убийством сенатора… Тогда – зачем им рисунки? Чтобы никто и никогда не смог создать подобную?..

Аня – у них. И рисунки, и девушка – существуют в единственном экземпляре…

Я даже мотнул головой – так вот подумалось о совершенной, ранимой, одинокой и испуганной девчонке! Как о вещи! С кем поведешься… Оставят они Аню в живых после того, как я верну рисунки? Только в том случае, если им нужно совершенствовать методику. А если – нет?.. Тогда – зачем огород городить? Что им стоит проехать эти жалкие сто с небольшим метров, зачистить здесь всех, забрать папку и… Страх слежки? Огласки? Не хозяева они здесь?.. Или просто оттого, что такие сделки громко не совершаются… Шутка ли сказать: мир можно даже не перевернуть – передернуть, как хрусткую колоду… И сверху окажется та масть, какая нужна игрокам! Остальные, отыгранные – в общую кучу, лицом вниз!

В любом случае и меня в живых оставлять никто не собирается. Так что…

– Ну что, решился? Это ведь я не просто болтаю, я тебе подумать время даю… Вернее – смириться с мыслью, что поступить иначе, чем так, как мы тебе предлагаем… Нет, можешь, конечно, но тогда… Гибель Ани ляжет на твою душу. Готов? Выходи. И не играй с нами. Не тот расклад. Семь минут ждем.

– И что будет через семь минут?..

– Для тебя? Или для Ани? – В трубке запели коротенькие гудки.

Игры… И все же… Кто, с кем и ради чего играет в этом сонном городишке?! Только про Эжена ясно, что он – из любви к искусству! Искус-ство… Искус… Искушение сотворения собственного мира. Есть ли больший соблазн для человека? Только один: уничтожение мира существующего.

– Неприятности? – спросил стоящий напротив Андрей Плотников вместо принятого теперь: «Проблемы?»

– Да как сказать, – тихо отозвался я.

И настроение было средним – между паникой и депрессией. Или – того хуже. Эдак можно впасть в полную реституцию и идиосинкразию. А чтобы сей беды не вышло, нужно найти в сложившейся ситуации весомые плюсы. А не получится – так выдумать!

Итак? Плюса три. Играть предстоит их колодой. За их столом. И, как всегда, черными. Что еще? Выиграть нельзя. Хорошо. Примем как аксиому. «Выиграть нельзя». А принудить их п о т е р п е т ь победу? Можно!

– Вот. – Андрей успел выйти в другую комнату и вернулся с каким-то допотопным «бауэром» – охотничьим ружьем немецкого образца.

– Что это?

– «Винтовка рождает власть». Кажется, вы сказали так.

– Не я. Мао Цзэдун. Это – винтовка?

– Это ружье. Длинноствольное.

– Антикварный образец…

– Исправна и готова к ведению огня. Что случилось, Олег Владимирович?

У меня даже мысли не возникло – говорить, не говорить?

– Аню похитили. Требуют ее рисунки, как выкуп за ее жизнь. Я должен сесть вон в ту машину и…

– Аня в ней?

– Нет.

– Тогда это самоубийственно.

– Что предлагаешь? Выстрелить в авто одиноким зарядом и броситься в штыковую? Вот только штыка на этом орудии не предусмотрено. А использовать шомпол как багинет – возможно, но тщетно. Там, чай, тоже не мальчики…

– Если вас убьют сразу после того, как получат папку с рисунками… то и Аню вы не спасете. Может, просто позвонить в милицию? У меня есть знакомый оперативник и…

– Не пойдет.

Сколько знакомых у меня в здешних силовых структурах и тем более – нездешних, я даже пересчитывать не стал. И кто-то ведь курирует всю ситуацию! Или по долгу службы, или – по собственному разумению и к собственной выгоде. Будь ученые хоть семи, хоть семидесяти семи пядей во лбу, но, чтобы организовать продажу «изделия», «методики», необходимы совсем другие навыки… Я вздохнул. Произнес:

– Бодался теленок с дубом… У вас в заведении ведь любят «объяснялки», а, Андрей? Разложи-ка мне сию поговорку на молекулы…

– Если впрямую, то… Неравнозначность сил и, следовательно, тщетность усилий.

– Можно и так. А если по жизни теленок – изрядный такой переросток, а дуб, напротив, трехлетка…

– Тогда было бы «бодался с дубком».

– Именно. Слова. Люблю слова, которые все объясняют.

Немного помолчав, я спросил:

– Послушай, Андрей Георгиевич… А вопроса, почему похитили Аню или зачем нужна папка с ее детскими рисунками, у тебя совсем не возникло?..

– Нет, – спокойно ответил доктор. – Я смотрел эти рисунки не раз и не два.

– С научными целями? Или эстетическими?

– Вы меня подозреваете в чем-то, Олег?

– Город такой… «То ли мнится, то ли снится, то ли кажется, как телега колесницей закуражится, белой птицей заметелится, завьюжится…»[30]

– Я их смотрел, потому что они… как-то притягивают. Словно то, что изображала Аня, я уже видел, и это со мною было, и если было не со мною, то я отчего-то хорошо это помню… Дежавю. Сначала я не мог объяснить.