Свадьба - Джулия Гарвуд

– Бренна, о чем ты говоришь? Что случилось слишком быстро?

Наконец она овладела собой. Она не собиралась признаваться мужу, что влюбилась в него. Да она скорее появится голая в переполненной церкви, чем признается в своей ошибке. Быть столь уязвимой – плохо, но обнаружить это – просто ужасно.

И потом, он бы все равно ничего не понял, даже если бы она попыталась объяснить. Она вообще сомневалась, способен ли он на любовь к ней. Он так привязан к своему прошлому, что в его сердце нет места для чего-то еще.

– Так ты ответишь? – строго спросил Коннор.

– Я скучала без тебя. Я не хотела, но все равно скучала. Тебя так долго не было.

Похоже, ему понравился этот ответ. Он поцеловал ее еще раз, быстро, но страстно, и пошел за ней вверх по лестнице.

– Пока тебя не было, я порасспросила здешних старожилов и все у них выяснила.

– Что ты выяснила?

– Много интересного о твоем прошлом. Я знаю, что случилось с твоим отцом, и теперь понимаю, почему руины до сих пор не разобраны. Ты хочешь постоянно видеть их перед собой, пока не отомстишь за отца.

– Если бы ты спросила, я бы н сам объяснил.

– Хорошо, теперь я так и буду поступать. Не хмурься, Коннор, я хочу, чтобы ты был в хорошем настроении, когда увидишь мой сюрприз.

Он собрался с силами, готовясь к предстоящему, кивнул, давая ей понять, что постарается обрадоваться, но потом все-таки не выдержал:

– Куинлен уверяет, что ты там ничего… не напортила.

– Напортила? Господи, как ты мог такое подумать? – воскликнула она, но тут же вспомнила, какое впечатление произвели на него ямы во дворе. – Я знаю, о чем ты подумал. Обещаю тебе, что приведу двор в полный порядок, как только солдаты вкопают столбы под церковь, которую я задумала построить. Когда я…

– Бренна! – В его голосе прозвучало предупреждение.

– Да?

– Не будем пока говорить об атом.

– Нет, конечно, нет. Улыбнись, Коннор, ты вернулся домой. Сейчас нас может увидеть Юфимия. Я хочу, чтобы она считала нас счастливой парой.

Его смех удивил ее.

– Почему тебя волнует, что она думает? До чего же он все-таки тупой!

– Я должна сделать все, чтобы она меня полюбила, ведь она твоя мачеха. Ты же сам мне говорил, что я должна уважать ее.

– Я это говорил?

– Да. А может, это я тебе говорила, что должна уважать ее. Да какое это имеет значение? Она заслуживает нашего уважения.

– Да, – задумчиво согласился он.

Коннор открыл дверь, пропуская ее вперед, но она не двигалась.

– Я бы хотела попросить тебя кое о чем. Сегодня, когда мы сядем все вместе за стол…

– Ну? Она покраснела, а потом выпалила свою просьбу:

– Пожалуйста, смотри на меня почаще и не хмурься. И пытайся слушать меня внимательно. Хорошо?

К счастью, ответ ей не был нужен, и она торопливо прошла вперед.

Толпа воинов уже ожидала лаэрда. Все поклонились Бренне, как только увидели ее, и каждого она приветствовала по имени, что очень удивило Коннора, но удивило приятно. Он поймал себя на том, что с улыбкой смотрит на жену и готов внимательно прислушиваться к каждому ее слову.

– Бренна, подожди меня в зале, пока я улажу некоторые дела. Она поклонилась и поспешила внутрь. Бренна хотела встать возле очага так, чтобы сразу увидеть выражение его лица, когда он обнаружит, какие здесь произошли перемены.

Бренна дошла до середины зала, когда наконец заметила, что здесь что-то не так. Она огляделась, не веря глазам, – помещение снова стало голым и скучным, как и прежде. Не было даже циновок на полу.

Боже! Что случилось? Где красивая скатерть, которую она торопилась закончить к возвращению Коннора?

– Миледи, – прошептала Нетта, жавшаяся под аркой, ведущей к задней двери.

Бренна бросила взгляд в сторону входа, убедилась, что Коннор все еще занят, выслушивая воинов, и поспешила к служанке.

– Что случилось, Нетта? Где подушечки?

– С леди Юфимией едва не приключился припадок, когда она села на одну. Она заявила, что подушка ужасно неудобная, что люди будут только мучиться, потом посидела на других и велела все убрать и сжечь, миледи, чтобы вам не пришлось краснеть перед мужем.

– А скатерть… скатерть со стола? Нетта покачала головой.

– Не повезло скатерти, – прошептала она. – По крайней мере так леди Юфимия сказала. За обедом она настояла подать ей красного вина, потянулась за бокалом и опрокинула его. Леди Юфимия уверяла, будто он стукнулся о графин… О, миледи, все кончено! Все уничтожено! Я знаю, вы ночами сидели над ней, трудились над каждым шовчиком, чтобы успеть к приезду лаэрда. Такая вышла красивая скатерть, миледи, даже Куинлен заметил.

Пытаясь скрыть разочарование, она похлопала Нетгу по плечу, желая ее успокоить.

– Что ж, бывает, – сказала она. – Я не думала, что подушечки неудобные. Я все их попробовала, и все они были мягкие. Но если леди Юфимия…

– Она сказала, что они с комками.

– Понятно. Ладно, в другой раз постараюсь сделать лучше. А что с циновками? Они-то чем плохи? От них так хорошо пахло. Как и от цветов, – добавила она. – Они тоже куда-то исчезли!

– Леди Юфимия похвалила циновки, да споткнулась, когда шла к столу. Чуть не упала. Сказала, мол, видит плохо. И попросила убрать. Она думает, что вы ее поймете.

– Да, конечно.

– А про цветы заявила, что она их вообще терпеть не может.

– Она не объяснила почему?

– Да говорит, они напоминают ей о смерти. Потому что, когда хоронят, всегда кладут цветы на могилу.

Плечи Бренны поникли. Что же теперь думает о ней Юфимия?

– Да, я не сообразила, Нетта, когда ставила цветы у очага. Мне даже в голову не могло прийти, что она так отнесется к букетам. Надо как-то исправить эту ошибку.

– Миледи, и еще я вам скажу – стул, который дал вам Лотар, она отправила обратно. Мне так жалко, ведь он полдня провозился с ним.

– А почему она это сделала?

– Леди Юфимия боялась сесть на него, говорила – шатается. Я старалась убедить ее, что он очень прочный, но она только головой качала. Конечно, она в годах, если свалится и переломает кости, они уже не срастутся. Была бы молодая, ни о чем бы таком не думала. Вообще-то кости всегда плохо срастаются, молодая ты или старая, – добавила Нетта тоном знатока.

– Ну, с возрастом, конечно, появляется осторожность. Надо уважать старость.

– И еще одно. Мне даже не хочется сейчас об этом говорить, вам и так есть от чего испереживаться.