Алекс Верус. Бегство - Бенедикт Джэка

– Нет, нет, нет! Только не сейчас, только не сейчас! Подействуй! Она должна сработать! – Мартин таращился на артефакт. – Ты же обещала! Ну! Давай!

Вскоре голос Мартина перешел в пронзительный крик:

– Очнись! Очнись, ВЫХОДИ!

И из «лапы» что-то вышло.

Я не могу вспомнить, как оно выглядело. Не то чтобы я это не увидел: видел, и отчетливо. Но когда я стараюсь вспомнить, у меня ничего не получается. Не думаю, чтобы это был свет. Наверное, моему рассудку оказалось достаточно всего лишь одной секунды, после чего он отключился – словно сработал предохранитель в электрической цепи. Я не знаю, почему и не хочу знать. Даже мое любопытство имеет пределы.

Я бросился наутек. Позади меня раздавались вопли Мартина, раздирающие душу жуткие звуки, не несущие в себе и следа разума. Я чуть ли не кубарем скатился вниз со склона и продолжал бежать, не сбавляя шага, а крики продолжались. В моих ушах свистел ветер, под ногами шелестела трава. Крики нарастали по тембру и интенсивности, а затем оборвались.

Их отголоски раскатились по парку Хэмпстед-Хит, после чего все стихло.

Я продолжал бежать без оглядки. Добравшись до ограды парка, я бессильно прислонился к дереву. Легкие у меня горели огнем, ноги тряслись. Лишь тогда я осмелился обернуться. Пустой Хэмпстед-Хит раскинулся в ночи, погруженный в темноту.

Жадно глотнув воздуха, я снова побежал.

Домой я вернулся только в три часа ночи. В свете уличных фонарей витрина «Торговых рядов» сияла оранжевым пятном. Трясущимися руками я отпер входную дверь. Оказавшись внутри и заперев дверь, я почувствовал себя немного лучше.

Поднявшись наверх, я ввалился в свою квартиру, разделся и принял душ.

Я долго стоял под горячими струями, предоставляя воде возможность смыть с меня липкий пот. Согревшись, я насухо вытерся полотенцем и поплелся в спальню. Дойдя до середины комнаты, я застыл на месте.

«Обезьянья лапа» лежала на кровати. Цилиндр оказался приоткрыт, вторая – внутренняя трубка выглядывала из него примерно на полдюйма, что озадачило меня.

Я долго стоял и смотрел на артефакт.

– Значит, ты вернулся, – наконец произнес я.

Приблизившись к кровати, я аккуратно взял «обезьянью лапу», осторожно вышел из спальни, тщательно следя за тем, чтобы не встряхнуть цилиндр и не раскрыть его. Приоткрыв дверь в свою секретную кладовую, я положил «лапу» на стол – подальше от всего остального. Бросив на нее прощальный взгляд, я погасил свет и выскользнул из комнаты.

У меня за спиной в темноте «обезьянья лапа» захлопнулась с негромким стуком.

Можно сказать, что Бенедикт Джэка стал писателем случайно, когда он в девятнадцать лет сочинил свой первый рассказ, сидя в школьной библиотеке. С тех пор он успел изучить философию в Кембриджском университете, пожить в Китае и вернуться в Лондон, поработать государственным служащим, школьным учителем и даже вышибалой в ночном клубе, а потом заняться юриспруденцией.