Кусатель ворон - Эдуард Николаевич Веркин

и грызущему карандаш.

— А яйца кому? — поинтересовалась Снежана вслед.

— Этим, — Капанидзе махнул рукой на другой берег ручья. — Бабушка велела отнести, говорит, им есть нечего, бледные совсем, как поганцы.

Капанидзе подошел к немцу и стал что-то объяснять, указывая себе на спину. Дитер, кажется, отказывался, мотал головой. Капанидзе приставал минут пять, потом утомился, устроил корзину под мышкой и побрел через лес к ручью.

— Чего ему надо было? — спросил Скопин.

Он опять приложил сковородку к голове — на затылке налилась шишка размером почти с кулак, и Скопин теперь лечил ее холодным чугуном.

— Хотел татуировку дракона, — объяснил я. — Папа Томеша держит тату-салон в Вуппертале, а сам Томеш лихо бьет наколки. С закрытыми глазами.

— А в корзинке что было?

— Яйца.

— Какие?

— Куриные. Уркам понес. То есть этим… ребятам.

— Ясно.

Скопин поморщился. То ли от шишки на затылке, то ли еще от чего.

— Жаль, ключ так и не нашли, — сказал я.

— Жаль, — согласился Скопин. — Не повезло.

— А ты вообще в это веришь? — спросил я.

— В ключ?

— Ага.

Скопин пожал плечами.

— Местные верят, — сказал он. — А вообще… Экология тут хорошая очень, вот и весь ключ. Вот Капанидзе взять, с виду свищ свищом, а бревна как палки ворочает. Если с детства дышать правильным воздухом, правильно питаться и не общаться с кем попало, вырастешь богатырем.

— А зачем мы его искали тогда? — спросил я. — Источник?

Скопин пожал плечами.

— С пути сбились — вот и все. А потом… Надо же хоть что-то искать?

— Я грибы люблю искать, — поделился Лаурыч.

— А нам пора возвращаться.

— Что? — не понял я.

— Пора домой, Витя.

Скопин достал из кармана ложку и стал стучать в сковороду.

— Собираемся! Все собираемся!

— Да и так все здесь! — отозвался Листвянко.

Все на самом деле были здесь. Скопин пересчитал поголовье и объявил громко:

— Уезжаем!

— Куда? — тупо спросил Пятахин.

— Туда, — ответил Скопин. — Автобус должны были уже починить. Идем пешком. Доберемся до дороги… А там как-нибудь.

Все покивали. Пора. Время уходить.

— Уходим? — спросила меня Александра.

— Да.

— Вот так вдруг?

— Ага, — кивнул я. — Уходить надо всегда вдруг, если долго собираться, то не уйдешь никогда.

— Красиво, — сказала она.

Поглядела на меня с грустью. Точно, не вру.

— Десять минут! — скомандовал Скопин. — Через десять минут уходим! Время пошло.

Кинулись собираться. Хотя собирать особо нечего было, просто все запихал в рюкзак и утрамбовал ногой. Остальные тоже не особо усердствовали, торопились, словно сильно опаздывали на поезд, как будто знали, что все, время наше вышло и пора отсюда уходить. Скопин велел собрать все вещи в кучу и пересчитал каждую и поставил на каждой крестик. И нас пересчитал, и мы все тоже оказались на месте. Сам он, видимо, собрался сразу, как только вернулся с битвы.

Потом Скопин достал из кармана карту Ефимова Ключа, посмотрел на нее, улыбнулся и вставил в щель в стене. Все.

Я завязал горлышко рюкзака, бросил на нашу палату прощальный взгляд. И снова грустно стало. Чтобы не маяться дурью, я вышел на крыльцо. Скопин тоже.

— Пораньше выступим, — сказал Скопин. — День, кажется, жаркий будет.

Он указал в небо.

Солнышко светит, и жарко уже на самом деле, скопившаяся влага испаряется, в воздухе колышутся фигуры из пара и радуг. Погода стремительно налаживалась.

Остальные тоже показались. Солнечный свет где-то в высоте наткнулся на линзу из теплого воздуха и рассыпался на несколько мощных лучей, будто там наверху запустились атомные лазеры.

— Кто-нибудь сбегайте к колодцу, — попросил Скопин. — Воды наберите в термос, пить по пути.

Дернулась Жохова, стрельнула взглядом на Скопина, смутилась, зарделась. И Скопин смутился, сцена получилась безобразно трогательная. Но Дитер не зарисовал.

— А я уже принес.

Сначала я думал, что это Пашка сказал. Лаурыч. А это Капанидзе оказался. Как всегда, возник откуда-то, из стены, наверное. Вроде к уркам с яйцами ушел, и снова тут, шустрый такой Капанидзе попался, до урок километра полтора ведь. А может, они и поближе подошли.

Капанидзе улыбался, а у ног его стояло ведро.

— Шел мимо, решил захватить.

Капанидзе поднял ведро и сунул его мне.

Я едва не свалился, ведро ушло к земле, оказалось, что оно было наполнено водой почти до краев. Как, интересно, он умудрился не расплескать…

Я аккуратно опустил ведро на землю.

— Спасибо, Давид, — сказал Скопин. — Спасибо за воду, нам она очень пригодится… Вообще за все спасибо, ты нам помог очень.

— Пейте, — Капанидзе поставил ведро на пол. — Пока холодная.

— Да мы хотели с собой, — Скопин постучал по фляжке. — Разлить…

— Зачем? — удивился Капанидзе. — Она уже не та будет, нагреется, железом пропитается. Теплую воду разве вкусно пить?

— Ну да, наверное… — согласился Скопин.

— Чего ее с собой-то тащить? — усмехнулся Капанидзе. — Надо впрок напиться, так правильно. Пейте.

Капанидзе запрыгнул на крыльцо, сдернул со стола кружечное ожерелье и стал раздавать кружки.

— Устами младенца глаголет истина, — изрек Пятахин и зачерпнул первым.

Глотнул немного, зажмурился.

— Сладкая какая-то… — удивленно произнес Пятахин. — Вкусная…

Он быстро выпил первую кружку и зачерпнул вторую.

— Другим оставь, — Жохова продвинулась к ведру.

— Да тут всем хватит, — успокоил Капанидзе. — Ведро-то большое. Надо пить.

Мы зачерпывали, стукались кружками, смеялись и пили воду. Она была на самом деле необычной, похожей на холодный березовый сок, солоноватый и одновременно сладкий, с запахом хвои и мяты, не вода будто, а…

Не знаю что, я выпил три кружки. В голове как-то зазвенело, и сделалось легко-легко.

— Кончилась вода-то, — сказал Пятахин и зачерпнул со дна последнюю кружку.

А мы все поглядели на Капанидзе.

Он покивал.

— Спасибо, — осоловело сказал Скопин. — Это…

— Это очень вкусно, — сказала Рокотова. — Это очень…

Герасимов разглядывал отчего-то руки, сжимал кулаки, точно первый раз их видел.

— Спасибо тебе… — повторил Скопин. — Спасибо. Слушай, может, это… Тебе надо что-нибудь? Из снаряжения?

Капанидзе рассмеялся.

— Давай я тебе фотоаппарат отдам, — неожиданно для себя самого предложил я.

— Зачем? У нас все равно электричество не работает. Вы мне лучше по монете дайте.

— По какой монете? — не понял Скопин.

— Да по любой. Какая есть. На память.

Стали рыться по карманам, искать мелочь. Нашлась у всех, Капанидзе протянул ладони, и мы положили по монете.

— Теперь идите, — сказал Капанидзе. — Главное, не оглядывайтесь. Все будет хорошо.

Мы пошли. Капанидзе нас не провожал.

Вот так быстро все и закончилось.

Потом шагали по дороге, сначала грунтовка, затем асфальт. Легко было, казалось, что дорога спускалась вниз, так и хотелось скорости прибавить. Она на самом деле, кажется, под уклон шла, спускалась, и лес вокруг, замерший, точно тоже прощающийся.

Скопин шагал последним, как настоящий капитан,