Большая книга ужасов 2013 (сборник) - Эдуард Веркин

Из-под стола выползла змея. Большая. Черная с белыми поперечными полосками, заметно желтеющими ближе к хвосту. Кудряшова опустила руки с тряпочками. А может, на гадов распространяется собачье правило – если стоять на месте и не шевелиться, то животное не бросится?

– Не бойся, – Полина веселилась. Она повернулась к змее, протянула руку, как будто погладить ее собиралась. Рептилия проползла мимо, устремляясь к Тане. – Это полоз, он не ядовитый.

– Не приближайся! – Кудряшова выставила вперед ладонь. – Еще шаг, и я закричу!

Это было обращено к змее. Холоднокровное на мгновение замерло, словно размышляя, о каком шаге она говорит применительно к змее.

Наконец, полоз решился. Собрался в кольцо и зашипел. Не ядовитый? Но в кольцо сворачиваются гадюки, когда готовятся к нападению, гремучие змеи, кобры… Нет, это точно была не кобра и не гремучая змея.

– Как Линда, – сквозь шипение порхнуло в воздухе.

Змея застыла, в упор глядя на Таню. Глаз полоза был с темной радужкой и круглым зрачком. Взгляд змеи завораживал.

– Невессссста, – прошипела змея, делая тот самый «последний» шаг, а вернее продвигаясь вперед.

Из гипноза Кудряшову вывела Полина. Она бросилась между полозом и одноклассницей, чуть ли не ногой отпихивая пресмыкающееся.

– Беги! – крикнула Зернова, выталкивая Таню из библиотеки, и вдруг, распахнув рот, громко и внятно произнесла: – Мяу!

Змея начала собирать свои кольца, готовясь к прыжку. Одно кольцо змеиного тела перетекало в другое, превращая это движение в завораживающий танец.

– Раз так, то ты никого не получишь! – с обидой пообещала Полина, вырывая у Тани из рук клубок и кидая в черную с желтыми пятнами головку. Змея уклонилась от пущенного в нее снаряда и вдруг совершила молниеносный прыжок. Зернова выставила перед собой руку, встречая удар, вскрикнула, затряслась, сбрасывая с локтя склизкое тело.

– Ты же говорила, что он не ядовитый! – ахнула Таня, кулаком помогая Полине освободиться.

– Не ядовитый. Злой! На всех кидается.

Полина скинула змею на пол. Полоз подобрал свое длинное тело, аккуратно вписываясь в дверной проем. За спиной были стеллажи с книгами. Таня за корешок потянула ближайший том.

Знание – сила!

Она бросила книгу в змею, заставляя рептилию отступить. Но полоз снова прыгнул. Таня шагнула навстречу. Удар сбил с ног. Больно стукнувшись плечом и спиной, она от головокружения не сразу поняла, где дверь, смахнула с лица волосы, на четвереньках выкатилась в коридор. За ней бежала Полина.

– Может, свет выключим? – Распущенные волосы мешали. Таня закрутила их в жгут, забросила за спину, но они тут же выбились, закрыли лицо.

– Змеи реагируют на движение, а не на свет, – выкрикнула Полина, увлекая одноклассницу по коридору. – И на топот.

– Так стоять или бежать? – растерялась Таня.

– Бежать! Быстро!

Они помчались, словно на соревновании – кто первый. Вихрем налетели на стоящего Сарымая. Алтаец тупо смотрел на свой фонарик, щелкал кнопкой, словно пытался понять, от него загорелся свет или по какой другой причине.

– Там целая комната змей! – завопила Таня, увлекая Ожича за собой.

Сзади накатывал топот, будто рептилии обрели вдруг ноги.

Коридор перетек в лестницу. На одной из нижних ступенек лежал сотовый. Таня подхватила его, машинально просмотрела список звонков. Приема на лестнице не было. Звонков тоже. Потрясенная всем этим, она не заметила, как выбежала за дверь, перепрыгнула широкий порожек и по инерции побежала наверх. Полина стащила ее со ступенек, заставляя развернуться. Следом показался Ожич. За ним, споткнувшись и врезавшись в стену, вывалился Макс Макс. Он тут же кинулся закрывать дверь, но в нее с другой стороны стали ломиться с криками: «Ты чего? Ты чего?» Сарымай отпихнул Макс Макса. Дверь распахнулась, хлопнув о стену. Ромка рухнул на широкую ступеньку, судорожно втянул ноги. Макс Макс, тяжело сопя, освободился от захвата одноклассника и захлопнул дверь в подвал.

– Кожина! – тонко пискнула Таня, вспоминая об Олёнке.

Макс Макс снова приоткрыл дверь.

Она была тяжелая, дубовая, стянутая железными полосами с большими выпуклыми заклепками. Вверху привычный прямоугольник венчался полукругом. Отсвет ламп от винтовой лестницы башни осторожно ощупывал несколько первых ступенек подвала и, поджимая лапки, не решался идти дальше.

Все с тревогой глядели вниз, ожидая, что сейчас появится Олёнка. Но из темноты на них шел только утробный подземный гул. Мрак вздыхал, переживая, что упустил пленников.

– Is it the right direction[7]? – осторожно спросили у них за спиной.

– No! – грубо ответил Макс Макс, наваливаясь на дверь.

Аккуратный старичок, робко указывающий в сторону подвала, понимающе закивал и, изобразив на лице вселенское терпение, потопал наверх.

– А как же Олёнка? – Нормальный голос к Тане все не возвращался, она тоненько пищала – судорога сводила мышцы горла.

– Ушла уже твоя Олёнка, – зло прошептала Полина и побежала вниз.

Ожич, что-то привычно бормоча себе под нос, пошел следом.

– Как подменили, – выдал общее наблюдение Макс Макс.

– Нормальная она, – хрипло отозвался Ромка.

– А ты где застрял? – накинулся на него Макс Макс, которому надо было на ком-то сорвать раздражение от пережитого страха. – Или ты с ними заодно? – Он все еще искал виновников произошедшего.

Таня по стеночке начала спускаться. Ноги неприятно подрагивали, хотелось присесть и хотя бы на секундочку закрыть глаза.

А в церкви полным ходом шло приготовление к свадьбе. Двое парней таскали корзины с белыми цветами. Когда двери церкви распахивались, звучал орган. Музыка взлетала под готические своды, сыпалась на плечи и головы притихших подопечных Эдика колючим дождем. Временами музыка спотыкалась, пальцы искали верную ноту, пробовали то один аккорд, то другой, начинали заново. Все это было страшно своей неестественностью и невозможностью.

– Где вы были? – Эдик улыбался. Он готов был выслушать любую версию.

– Дверью ошиблись, – с трудом ответила Кудряшова и закашлялась – спазм не хотел отпускать.

А вокруг знакомые лица. Все стоят, с любопытством смотрят. А все ли? Она раз за разом пробегала глазами по одноклассникам и только на четвертый отыскала Кожину. Бледная Олёнка стояла над крайней корзиной с цветами, сжав кулачки, и пристально смотрела на Таню. Глаза у нее были припухшие после долгих слез, нос натерт до красноты. Светлый тон пудры, которую Кожина успела положить на лицо, некрасиво выделялся на болезненно покрасневших скулах. Кудряшова отвернулась. Ей неинтересно было задавать макс-максовский вопрос: «Где ты застряла?» С Олёнкой, которая оказалась слабой, говорить было не о чем. Нарастающий гул ахов и восклицаний шел от группки, где Полина что-то быстро рассказывала девчонкам и подошедшему Эдику. Тот понимающе кивал, перевязывая ей правую руку белой тряпкой.