Ночная Жизнь - Джек Эллис

– Я знаю только, что его фамилия Карниш. Я проследил этого ублюдка до дома. Это наверняка он.

– Вот дерьмо!

– Мы просто обязаны прищучить его сегодня.

– Хорошо, – сказал Саймон. – Тогда приезжай за нами.

– Я буду через полчаса.

Саймон отдал трубку бармену, прошел к своему столику, сел и отхлебнул пива.

– Это был Ли. Он проследил нашего приятеля до дома.

– О Боже! – чуть не закричал Бобби, вытаращив глаза.

– И он знает, кто это такой.

– Помимо того, что это Пит Ти? – спросила Бекки. – И кто же?

– Ричард Карниш, владелец «Карниш секьюритиз».

Бекки недоверчиво улыбнулась.

– Это невозможно, – сказала она.

– Так мне сказал Ли.

– Ричард Карниш, – с расстановкой проговорила Бекки, – является опекуном ночлежки. Он наш основной спонсор. А еще он финансирует «Уличный листок». И ты говоришь, что…

– Это он, – мягко перебил ее Саймон. – Он просто заботится о своем снабжении, только и всего.

Несколько мгновений Бекки молчала. А когда она снова заговорила, ее голос звучал очень спокойно:

– Какой у нас план?

– Я так и не понял, при чем здесь этот Пит Ти? – не унимался Бобби.

– Тебе, возможно, представится шанс спросить об этом его самого, – ответил Саймон. – Мы собираемся нанести ему визит.

Дом, а если точнее, поместье, располагался на небольшом холме, в самом центре северо-восточного пригорода Миннеаполиса «Форест Глен», к западу от «Игл Лэйк». Насколько Саймон помнил, эта застройка была отделена от земель, принадлежащих поместью. Об этом много писали в прессе в середине восьмидесятых. Экологи сходили с ума. Карниш был всего лишь последним из длинной череды преуспевающих владельцев поместья. Окрестные земли, по большей части заросшие лесами и покрытые разбросанными там и сям озерами, служили ареалом обитания для множества уникальных видов фауны и флоры. Судебные баталии по этому поводу длились очень долго, но в конце концов компромисс был найден. Застройщики обязались, насколько это возможно, не трогать леса. И ничего не строить на землях, примыкающих к границе поместья. Эта сделка принесла Карнишу около сотни миллионов долларов. Неплохой куш за часть заднего двора.

Дом стоял уединенно, со, всех сторон окруженный либо каменной стеной, либо лесом. Огни города слабо светились вдалеке. Ли свернул на частную дорогу, ведущую непосредственно к дому, и остановил машину у высоких фигурных ворот. За воротами, как часовой на посту, стоял дом. В окнах нижнего этажа горел свет. На втором и третьем этажах все окна были черны, за исключением одного. От этого дом смахивал на одноглазого великана, обозревающего горой вдали. На каменном столбе у ворот висела бронзовая табличка: «КАРНИШ».

– Отличное логово для вампира, – сказала с заднего сиденья Ронни.

– Ты уверен, что он приехал именно сюда? – спросил Саймон.

– Я не отставал от него, это был он, и он приехал сюда.

Бекки, которая сидела впереди, между Ли и Саймоном, положила ладонь на руку Ли:

– Дело не в том, что мы тебе не верим. Ли. Просто мы хотим быть абсолютно уверены. Ричард Карниш известен своей благотворительностью и пожертвованиями для неимущих. Он практически единолично содержал нашу ночлежку.

– Я знаю то, что я знаю, и это все, что я знаю. Это был он. Он приехал сюда. И мне насрать, кого он там содержал, будь он хоть сам Папа Римский. Он убил Мартина, он убил Джека. Это аннулирует все индульгенции, которые он успел себе купить своей «благотворительностью».

– Я согласен с Ли, – сказал Бобби.

– Ну и что будем делать? – спросила Ронни. – Подойдем к дому л постучим в дверь?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Ли. – Это единственный способ все выяснить.

– Не нравится мне это, – сказала Бекки. Было видно, что она чувствует себя очень неуютно.

– Взгляни на это с такой стороны. Нам не обязательно убивать этого сукина сына, чтобы выяснить, что это не тот, кого мы ищем, правильно? Просто сунем ему крест под нос или окатим святой водой, и сразу все станет ясно. Если это не он, мы извинимся и уйдем. Что он может сделать? Вызвать полицию и пожаловаться, что несколько придурков приперлись ночью к нему и стали угрожать водяными пистолетами?

– Отлично сказано! – со смехом заметил с заднего сиденья Бобби.

Бекки вздохнула:

– Я просто беспокоюсь о финансировании ночлежки. Если мы его оскорбим и он узнает, что я там работаю, то…

– А если это действительно он? Тогда денежек вам все равно не видать.

Бекки медленно покивала:

– Ладно. Но только прошу вас, пожалуйста, не делайте ничего, пока вы не уверены на все сто процентов.

Саймон сжал ей запястье.

– Я не хочу обагрять свои руки кровью невинных, – сказал он.

Они вылезли из машины и подошли к воротам. Саймон взялся руками за прутья и прижался лицом к металлу. Его бросило в дрожь, но не от холода.

– Ворота не заперты, – сказал Ли. – Я видел, что водитель открывал их дистанционно, с пульта, но, думаю, я смогу открыть их и руками.

Он просунул руку между прутьями, поднял щеколду, затем вытянул штырь, который был вставлен в асфальт, и толкнул ворота. Обе створки беззвучно разъехались в стороны. Когда они вошли, Ли снова закрыл ворота и накинул щеколду. Саймон взял Бекки за руку.

– Отрежем ему возможные пути отступления, – сказал Бобби и, вытащив свой водяной пистолет, провел святой водой от одной обочины дороги до другой. – Черт возьми!

Саймон, услышав в голосе неподдельное изумление, резко повернулся к нему, и у него у самого глаза полезли на лоб. Поперек дороги протянулась горящая линия. Она, шипя, прожгла в асфальте узенькую канавку. Потом яркое пламя поблекло, стало красным и погасло.

– Одно из двух, – сказал Ли. – Либо ты угодил на голую электропроводку, что маловероятно, либо это земля нечистая.

– О Господи, помоги нам! – воскликнула Бекки.

Саймон обнял ее за плечи, и они пошли к дому. На площадке перед домом стояло три автомобиля: маленькая потрепанная «хонда-сивик», красный «БМВ» и длинный черный «линкольн»

– Зачем ему столько машин? – полюбопытствовал Бобби. – Одной задницей на два стула не сядешь.

– У него наверняка есть прислуга, – объяснил Саймон.

– «Хонда» была здесь, когда я приезжал, – сказал Ли, – а «БМВ», должно быть, приехал уже после меня.

– Каков план? – спросила Бекки. В ее голосе чувствовалось напряжение.